К сожалению, ни причины проведения упомянутой операции, ни ход её, ни результаты Тарасовым не описывались.

Упоминание этих вопросов встречается в книге В. Александровича «К познанию характера гражданской войны». Не касаясь причин, побудивших начать Кожеозерскую операцию, Александрович лишь отмечает, что
«… Русское Командование неоднократно просило у Главнокомандующего Союзным Экспедиционным Корпусом, генерала Айронсайда, разрешить перейти в наступление против большевиков в Онежском районе, но все эти просьбы, без всяких видимых оправдательных причин, не только оставались без результата, но сопровождались угрозой прекратить всякое снабжение Онежского района, если русские войска перейдут в наступление, без разрешения Английского Штаба… Наконец англичане пошли на уступку, и согласились на частичное наступление, с целью выбить отряд коммунистов из Кожеозерского монастыря.
Для выполнения этой задачи была двинута 2-я рота 5-го Северного стрелкового полка.[i]
После тяжелого марша, рота эта, поздно вечером 2-го июля, стремительно атаковала передовые части засевших в монастыре коммунистов и сбила их; коммунистам удалось удержаться лишь на одном из небольших островов, на котором был расположен крепкий каменный монастырский дом; добить их одним ударом не удалось, так как не было лодок, которые позволили бы атакующей роте переправиться на остров.
Воспользовавшись ночным туманом, в ночь с 3 на 4 июля коммунисты бежали, а на следующий день, весь район Кожеозерского монастыря был занят северными стрелками...»[2].

Отредактировано Лентяйка (Ср, 20 Июн 2012 11:58:24)

Напротив, наступление весьма активно готовилось, о чём и стало известно разведке 6-й армии. В сводке за 19 мая указывалось:

«…Опрошенные в Штадиве перебежчики 4-й роты 3-го отдельного Онежского батальона показали, что противник готовится перейти в наступление на д. Турчасово, для чего им в район д. Клещево подтянуты из Чекуева 100 ч. англичан 6-го батальона Йоркширского полка, 1-я рота 1-го Севполка 200 ч. и, со ст. Обозерская, 2 трехдюймовых орудия. В 4-й роте 3-го Онежского батальона 150 ч. 1 пул. 4 автомата. Всего силы противника в районе д. Клещево исчисляются в 750 ч., 22 пул., 41 автомат и 4 трехдюймовых орудия. В д. Чекуево 100 англичан того же батальона и 1-я рота 3-го Онежского батальона. В д. Чуновская столько же англичан и 2-я и 3-я роты 3-го Онежского батальона, прибывшие из г. Онега. На р. Онега рейсируют пароходы “Феникс”, “Юнис” и “Фантазия”, на каждом установлены только пулемёты, орудий нет. Более крупных пароходов перебежчики не видели. Онежским направлением командует полк. Михеев.»[3].

Конфликт начался ещё в середине марта. Стоило вновь назначенному командующим подполковнику Михееву прибыть в Чекуево, как он столкнулся с большой проблемой. Его не ждали.

«Генералу Марушевскому
15-16 марта
Прибыл Чекуево. Полковник Лаури[6] получил распоряжение от Союзного Командования о моём назначении командиром русскими войсками с соответствующим штабом, также о возложенных на меня обязанностях согласно приказу № 65. Прошу срочного распоряжения о выяснении моего положения»[7].

Марушевский рекомендовал предоставить Лаури копию приказа № 65, «…в котором изложено всё с полной ясностью…», а также напоминал,

«…что все русские части Вашего района Вам подчиняются лишь в административном и дисциплинарном отношении, а сами Вы подчиняетесь Полковнику Лаури. Боевые действия русских частей целиком подчиняются английскому командованию…»[8].

Однако Лаури сим не успокоился и продолжал игнорировать русского подполковника. Несмотря на то, что Марушевский требовал от Михеева донесений о дислокации русских частей, о ходе мобилизации и, вообще, об обстановке на фронте[11], тот мог ответить лишь, что «...сведений о происходящем на фронте ... мне не дают, несмотря на неоднократные мои запросы...»[12].

По-видимому, эти запросы, да и сам Михеев, изрядно надоели Лаури. Раз уж русский подполковник находится в его «непосредственном подчинении», вот пусть и отправляется ... на фронт. Последовала очередная возмущенная депеша в адрес Марушевского:

«…25 марта. Сейчас получил приказание Полковника Лаури отправиться в Клещево и вступить в командование позицией в Клещеве, занимаемой одной ротой. Я имею под командой до 1600 русских мужиков и, будучи привязан к одной роте, не имея абсолютно связи с Вами, остальными русскими частями, ибо телеграф начинается только в Чекуево, нахожу невозможным исполнить приказание Лаури, без Вашего приказания. Лаури упорно не желает признавать моего положения здесь в качестве Командующего русскими войсками в помощь ему в административном отношении. Настойчиво стремится мою роль (свести на роль — А.Б.) командира части русских войск на небольшом фронте, чем окончательно отстранить от меня остальные части и лишить меня возможности выполнять возложенные на меня Вами обязанности. Прошу Вашего разрешения выехать для личного доклада, а Штаб временно перевести в Онегу, без всякого ущерба для дела. В случае Вашего разрешения сообщите Лаури через Союзный штаб, иначе выехать не могу...»[13].

Какие там «союзнические части»?! Пришлось Михееву отправляться в Клещево и принимать командование ротой, а для личного доклада отправлять к Марушевскому подъесаула Болдырева — начальника штаба Онежского района.

«...Ген. Марушевскому. 27 марта. Выехал в Клещево для командования русской ротой. Союзных войск в Клещеве нет. Для подробного доклада Вам высылаю Болдырева...»[16].

О чём именно докладывал Болдырев, неизвестно. Вероятнее всего, сложившаяся ситуация была описана им в красках и весьма подробно. Однако решительно повлиять на поведение англичан — действительных хозяев Северной области, Марушевский не мог, поскольку полагал, что

«… уже в этот период англичане просто-напросто с опаскою смотрели на рост русских сил и боялись выпустить руководство операциями из своих рук, дабы из роли начальствующих не перейти на роль подчинённых в очень сложной политической обстановке…»[17].

В такой, весьма нездоровой, обстановке разрабатывались планы весенне-летнего наступления. В середине мая 1919 г. закончилось формирование 5-го Северного стрелкового полка, которому предстояло стать основной ударной силой в Онежском районе[20]. Подполковник Михеев писал:

«...Имея в виду в ближайшем будущем продвижение вперёд наших войск по всему фронту, а в частности, движения вперед моего участка — на Турчасово, считал необходимым обеспечить свой правый фланг взятием Кожеозерского монастыря и уничтожением Кривого Пояса.

В виду этих соображений, 30 мая, с согласия подполковника английской службы Лаури, мною отдано приказание начальнику моего штаба подъесаулу Болдыреву вступить в командование отрядом, направляющимся на Кожеозерский монастырь, … Задача взять монастырь, уничтожить Кривой Пояс и, после выполнения этой задачи, движение на д. Прилуки для атаки д. Погостище, где находится артиллерия противника…»[21].

Поскольку «…по имеющимся к этому времени сведениям, монастырь был занят 30-40 красноармейцами при одном пулемете…»[22], в выполнении поставленных задач никаких сложностей не ожидалось. Оставалось получить разрешение Союзного командования в лице подполковника Лаури, проведение переговоров с которым было поручено подпоручику Репману. В конце мая Репман докладывал Михееву:

«…Достиг полного соглашения за исключением одного. Лаури желает оставаться ответственным за всю операцию перед высшим командованием. Лаури просит, при разработке операции, о необходимости добавить роте 2 бомбомёта, с офицерами-специалистами из Клещева, … ножниц для резки проволоки и сигнальные ракеты. Последние нужны, по его мнению, ибо полагает, по окончании этой операции, Вы направите роту на Прилуки. Далее советует, для прикрытия операций выслать два взвода из Хачелы на дорогу Турчасово–Кожозеро.

… Лаури неоднократно повторял, что все вышеизложенные соображения, высказываются им лишь как советы, но он очень желает, чтобы они были приняты во внимание, дабы облегчить задачу роты. Инициативу и выполнение всего предоставляет Вам…»[23].

Немедленно по прибытии подъесаул Болдырев выслал боковое наблюдение от драгун на озеро Доброе, а партизан под командою поручика Клемковского по берегу озера к реке Подымовке[26], дабы выставить заслон на д. Кривой Пояс. От 2-й роты был выслан взвод вперёд цепью по лесу и, оставив обоз на 4-й версте, сам, вместе с ядром роты, продолжал скрытно и медленно продвигаться по дороге вперёд.

К 20-ти часам рота достигла перешейка, ведущего на монастырский полуостров, и два взвода расположились цепью на берегу озера, имея при себе 8 льюисганов и на правом фланге, на выступающем мысу, 3 льюисгана драгунского взвода. Два взвода должны были подготовиться для атаки с наступлением сумерек.

В 21 час 45 минут со стороны монастыря по перешейку вышло два человека, одетых в солдатскую форму русского образца, но без оружия. Пройдя за середину перешейка, они обратили внимание на запах табаку, возвратились обратно в строение, где один из них взял винтовку, а другой ручные гранаты и вновь пошли по перешейку. Дойдя почти вплотную к нашим цепям, они заметили их, и с криком бросились бежать. Одновременно с этим нами был открыт огонь из пулеметов и винтовок, и два взвода подготовленные к атаке бросились по перешейку на монастырь. Красноармейцы, подходившие, один был убит, а второй ранен несколькими пулями. Два взвода быстро достигли расширенной части перешейка, где и распространились по строениям. Командир — Штабс-капитан Салатко-Петрище — приказал оставшимся двум взводам тоже перейти на расширенную часть перешейка, на каменные строения монастыря.

За день 4-го июня потери ранеными продолжали расти, и, в 18 часов, подъесаул Болдырев вновь подтвердил свое приказание об отходе роты в исходное положение.

В 2 часа 4-го июня партизаны были отозваны для усиления прикрытия обоза и для наблюдения за дорогой, ведущей на Прилуки.

Произвести высадку на остров с Северной стороны озера в узком месте перешейка не представлялось возможным, т.к., во-первых, для этой цели партизаны были мало пригодны, а вызывать людей из роты не представилось возможным из-за огня противника, а, кроме того, с утра 4-го были обнаружены посты большевиков по берегу острова.

К 22 часам все свободные от наряда люди с 2-мя пулеметами были сосредоточены на берегу озера против перешейка и зажжены все строения на расширенной части перешейка. После чего начался отдых[27]. Первыми были вынесены все раненые, еще не убранные прошлой ночью, затем перенесены пулеметы, после этого отошли взводы. Последним с перешейка прибыл командир роты Штабс-капитан Салатко-Петрище. Отход закончился в 2 часа 30 минут.