Заявления для прессы и ответы на вопросы журналистов по итогам встречи с Президентом Франции Франсуа Олландом
26 ноября 2015 года 22:20Москва, Кремль
Пресс-конференция по итогам встречи с Президентом Франции Франсуа Олландом
В.Путин: Уважаемые дамы и господа, добрый вечер!
Только что у нас с Президентом Франции завершились обстоятельные переговоры, они прошли в доверительном, конструктивном ключе. Естественно, первостепенное внимание было уделено вопросу совместной борьбы с международным терроризмом.
Варварская атака на российский авиалайнер в небе над Синаем, страшные события в Париже, теракты в Ливане, Нигерии, Мали привели к массовой гибели людей, в том числе сотен граждан России и Франции. Это наша общая трагедия и мы едины в своем намерении найти и покарать преступников.
Уже усилена воздушная операция Вооруженных Сил России против террористов в Сирии, наши военные действия эффективны, боевики так называемого Исламского государства и других радикальных групп несут серьезные потери. Нарушена система управления и военная инфраструктура экстремистов, существенно подорвана их финансовая база, в первую очередь имею в виду контрабанду нефти, которая приносила террористам и их спонсорам баснословную прибыль.
Те, кто применяет в отношении террористов двойные стандарты, использует их для достижения своих политических целей, ведет с ними преступный бизнес – играют с огнем. История показывает, что такие действия рано или поздно выйдут боком самим пособникам.
Россия и Франция знают, что такое дух союзничества, так было не один раз в нашей истории. Мы сегодня договорились усилить нашу совместную работу на антитеррористическом треке, улучшить обмен оперативной информацией в борьбе с терроризмом, наладить конструктивную работу наших военных специалистов, с тем чтобы избежать дублирования и инцидентов, а наоборот, сконцентрировать наши усилия, с тем чтобы сделать нашу работу более эффективной в борьбе с террором, избежать каких бы то ни было ударов по тем территориям и тем вооружённым формированиям, которые сами готовы бороться с террором.
Мы с господином Олландом рассматриваем такое взаимодействие как конкретный практический вклад в формирование широкой антитеррористической коалиции, широкого антитеррористического фронта под эгидой ООН. Отмечу, что число стран, которые разделяют эту инициативу, растёт.
Убеждены, что искоренение терроризма в Сирии создаст необходимые условия для достижения окончательного и долгосрочного урегулирования внутрисирийского кризиса. Условились продолжить самую активную совместную работу в рамках Международной группы поддержки Сирии, способствовать выполнению всех достигнутых там договорённостей, прежде всего по срокам и параметрам проведения межсирийских переговоров.
Сегодня мы не могли обойти вниманием и ситуацию на Украине, обсудили в этом контексте перспективы взаимодействия в «нормандском формате». Будем и впредь настаивать на реализации всех без исключения положений Минских соглашений от 12 февраля.
В заключение хотел бы поблагодарить господина Президента и всех французских коллег за открытый предметный диалог. Договорились продолжить нашу беседу в Париже в рамках Климатической конференции ООН.
Благодарю вас за внимание.
Ф.Олланд (как переведено): Дамы и господа! Я хотел встретиться с господином Путиным в рамках дипломатической инициативы и политической инициативы, которые я принял на следующий день после ужасных терактов в Париже.
Я хотел поблагодарить в первую очередь господина Путина и россиян за выражение соболезнований, симпатии, дружбы по отношению к жертвам терактов и их семьям, по отношению ко всему французскому народу.
Лично я ещё раз сказал господину Путину о том, что он может рассчитывать на мою поддержку после атаки на российский авиалайнер над Синаем, что привело к более чем 220 жертвам.
Мы все страдаем от терроризма, терроризм может ударить в любой точке планеты, поэтому необходимо действовать. И именно в этом и смысл нашей встречи в Москве. Мы должны действовать сообща.
На прошлой неделе Совет Безопасности ООН единогласно принял резолюцию, для того чтобы все страны мира могли принять необходимые меры для координирования своих действий, для искоренения «Исламского государства», и мы должны следовать этому процессу.
Это самая главная реалия сегодняшнего мира – широкая коалиция, в которой будет участвовать и Франция, то есть всемирная коалиция по борьбе с терроризмом. Этот консенсус необходим, но его недостаточно. Мы должны также брать на себя ответственность.
Именно так и поступает Франция, когда наносит удары по оперативным центрам ИГИЛ, когда наносит боевые удары по нефтяным скважинам, которые используют террористы для контрабанды нефти и получения финансовых ресурсов.
Франция интенсифицировала свои действия. Мы вывели наш крейсер «Шарль де Голль» в Средиземное море, и мы сделали всё для того, чтобы наши военные силы могли активно участвовать в искоренении ИГИЛ.
В этом мы согласны с господином Путиным: необходимо бороться со злом в зародыше. Начиная с 2011 года тот хаос, который возник в Сирии, привёл к огромной волне беженцев, более 300 тысячам убитых, и поэтому сейчас необходимо найти политическое решение этому кризису, и для этого есть необходимые условия, которых следует придерживаться.
Мы считаем, что необходимо следовать следующим условиям, если мы хотим обеспечить политический переходный процесс. Должно быть создано коалиционное правительство, независимое правительство на переходный период. Этот переходный период должен привести к принятию новой конституции, к выборам, в которых будут участвовать все политические фракции, группировки и члены диаспор. И конечно, Асад не может играть никакой роли в будущем этой страны.
Но для этого необходимо также, чтобы Россия играла главную, одну из главнейших ролей в этом процессе. Я сказал господину Путину, что Франция готова и желает работать рука об руку с Россией для достижения общей цели – борьба с террористическими группировками, с «Исламским государством» в первую очередь. Вот почему, я думаю, наша сегодняшняя встреча была очень важной. Господин Путин и я договорились по трём основным пунктам.
Во‑первых, мы собираемся интенсифицировать обмен разведданными и любой информацией между нашими силами.
Удары по ИГИЛ будут интенсифицированы и станут объектом координированной работы, для того чтобы была повышена эффективность этих действий.
Третье (господин Путин также поставил на этом акцент): мы должны сосредоточить наши авиаудары на «Исламском государстве» и террористических группировках.
Я хотел бы подчеркнуть, что Европа сейчас мобилизует свои силы в этой борьбе с терроризмом. И я бы просил, чтобы министры обороны всех европейских стран смогли принять необходимые решения для координирования действий. В этом также будет участвовать и Великобритания, я говорил по этому поводу с Кэмероном, и также обсудил некоторые вопросы с госпожой Меркель. С господином Путиным мы также договорились о том, что будем вести обмен информацией и конкретными действиями по другому важному вопросу – о том, что происходит на востоке Украины. Мы будем продолжать работать в рамках «нормандской четвёртки».
В прошлый раз, когда мы встретились в Париже все вчетвером, мы уже затронули сирийский вопрос и затронули необходимость скоординированных действий. Сегодня этот вопрос был ещё больше углублён. Наша борьба с терроризмом в Сирии никак не влияет на стремление Франции найти политическое решение украинскому кризису.
Мы должны полностью выполнить все меры, которые заключаются в Минском соглашении. Именно поэтому я хотел приехать в Москву, чтобы встретиться с господином Путиным. Затем господин Путин приедет в понедельник в Париж для участия в рамочной конференции по климатическим изменениям. Я думаю, что сегодняшняя ситуация и борьба с терроризмом потребовала моего визита в Москву сегодня.
Вопрос: Добрый вечер! Вопрос господину Путину. Господин Президент, признаете ли Вы, что тот факт, что господин Асад остаётся сейчас у власти, мешает достижению ваших общих целей? Договорились ли вы о том, по каким группировкам необходимо наносить удары, а по каким нельзя?
В.Путин: Я считаю, что судьба Президента Сирии должна всецело находиться в руках сирийского народа. Это первое.
Второе: мы все считаем, что успешно бороться с террористами в Сирии невозможно без наземных операций, а никакой другой силы для проведения наземных операций в борьбе с ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусра» и прочими террористическими организациями, кроме правительственной армии Сирии, сегодня не существует.
В этой связи считаю, что армия Президента Асада и он сам являются естественными союзниками в борьбе с терроризмом. Есть там, наверное, и другие силы, которые говорят о своей готовности бороться с террором. Мы сейчас пытаемся установить с ними отношения, с некоторыми уже установили, и, как я уже неоднократно говорил, мы готовы будем поддержать и их усилия в борьбе с ИГИЛ и другими террористическими организациями, так же как мы поддерживаем армию Асада.
И мы договорились – считаю, что это очень важная часть наших договорённостей сегодня с Президентом – о том, что так же, как с некоторыми другими странами, странами региона, будем обмениваться информацией о том, какие территории заняты здоровой частью оппозиции, а не террористами, и будем воздерживаться от того, чтобы наносить туда наши авиационные удары, а также обмениваться информацией, где мы точно уверены – и Франция, и Россия – в том, что те или иные территории заняты террористическими организациями, и будем координировать на этих направлениях наши усилия.
Вопрос: У меня вопрос к Президенту России. Владимир Владимирович, мы сейчас говорим о широкой коалиции, и у меня в этой связи вопрос об особом месте Турции, скажем так, в этой истории. Сегодня российские военные, например, сообщили о том, что они увеличили удары по квадрату в Сирии, где как раз был сбит российский самолёт.
При этом турецкие средства массовой информации чуть ли не обвиняют Россию в том, что наши войска обстреляли гуманитарный конвой. В этой ситуации обсуждалась ли тема Турции во время Ваших переговоров с Франсуа Олландом? И что Вы можете вообще сказать по поводу особого, может быть, места Турции во всей этой истории и в наших отношениях?
В.Путин: Как известно, Турция входит в Североатлантический альянс, Франция тоже член НАТО, поэтому мы понимаем положение Франции в этой ситуации. Но господин Президент выразил нам соболезнования в связи с гибелью наших военнослужащих, за что мы ему очень благодарны.
Что касается этой территории, о которой Вы сказали и на которой как раз и погибли наши военнослужащие. Да, действительно, вооружённые силы Сирии с использованием систем залпового огня, которые мы поставили недавно для сирийской армии, в координации с действиями нашей авиации усилили удары по этому участку как раз после того, когда мы получили достоверную информацию о том, что один военнослужащий погиб, а второго мы смогли спасти. А как иначе? Так и должно было бы быть.
В этой связи хочу сказать, что мы слышим сейчас о неких племенах, близких для Турции, туркоманах и так далее… Во‑первых, возникает вопрос: что на этой территории делают представители турецких террористических организаций, которые сами попадают в объективы фотокамер, а потом выкладывают сами себя в Сеть?
Второе: что на этой территории делают выходцы из Российской Федерации, которые находятся у нас в розыске за совершённые преступления и которые точно относятся к категории международных террористов? Наши военнослужащие работали в этом квадрате над тем, чтобы предотвратить возможное возвращение этих людей на территорию России для совершения преступлений, они выполняли свой долг перед Родиной, перед Россией напрямую. Напрямую! Вопрос: что там эти люди делают? И мы считаем абсолютно обоснованным то, что мы усилили там работу нашей авиации и способствовали усилению работы сирийских войск.
Что же касается обстрела гуманитарной колонны, то, насколько мне известно, эта гуманитарная организация, на которую ссылаются турецкие власти, уже объявила о том, что её колонны и её представителей в это время и в этом месте не было. Допускаю, что там была какая‑то колонна, но уж точно не мирная. И если там и была какая‑то колонна, то, наверное, в соответствии с международным правом нужно было согласовать: какая колонна, куда она идёт, что она делает. И если этого ничего не было сделано, то у нас возникают подозрения, что колонна была, но совсем не с гуманитарным грузом. Это ещё одно свидетельство пособничества деятельности международных террористов.
Вопрос (как переведено): Добрый вечер, я обращаюсь к обоим президентам. Господин Путин, почему Вы сейчас развернули системы залпового огня С-400? И господин Олланд: развёртывание С-400 соответствует ли духу работы международной коалиции?
В.Путин: С-400 – это не система залпового огня, это система противовоздушной обороны. И у нас не было этих систем в Сирии, потому что мы исходили из того, что наша авиация работает на высотах, до которых не может дотянуться преступная рука террористов. У них нет соответствующей военной техники, которая способна сбивать самолёты на высоте более трех-четырех тысяч метров. Нам в голову не приходило, что мы можем получить удар от той страны, которую мы считали своим союзником.
Ведь наши самолёты, работая на высотах пять-шесть тысяч метров, работали абсолютно незащищёнными, были незащищёнными в отношении возможных атак со стороны истребителей. Если бы нам в голову только пришло, что это возможно, мы, во‑первых, давно бы там установили такие системы, которые бы защищали наши самолёты от возможных атак.
Во‑вторых, есть другие технические средства и военные защиты, например, сопровождение истребителями, или как минимум технические средства защиты от нападения ракет, в том числе и тепловая защита. Специалисты знают, как это сделать.
Мы этого ничего не делали, повторяю ещё раз, потому что считали Турцию дружественным государством и просто не ждали никаких атак с этой стороны. Именно поэтому мы считаем этот удар предательским.
Сейчас мы убедились, что это возможно, у нас там погибли люди. И мы обязаны обеспечить безопасность нашей авиации. Поэтому мы развернули там современную систему С-400. Она действует на дальние расстояния и является одной из наиболее эффективных систем подобного рода в мире.
Но мы этим не ограничимся. Если надо, мы будем сопровождать деятельность нашей авиации и истребителями, другими средствами, в том числе средствами радиоэлектронной борьбы. Их на самом деле много, мы теперь будем их применять.
Это никак не противоречит тому, что мы делаем с коалицией, которую возглавляют Соединённые Штаты. Мы обмениваемся с ней информацией, но нас очень беспокоит характер этого обмена и результаты нашей совместной работы.
Смотрите: мы заранее проинформировали наших американских партнёров о том, где, когда, на каких эшелонах будут работать наши лётчики. Американская сторона, которая возглавляет коалицию, в которую входит Турция, знала о месте и времени пребывания наших самолётов. И именно там и в это время мы получили удар.
Спрашивается: мы зачем эту информацию передавали американцам? Или они не контролируют, что делают их союзники, или эту информацию раздают направо и налево, не понимая какие будут последствия. И мы, конечно, с нашими партнёрами должны будем на этот счёт провести достаточно серьёзные консультации. Но системы противовоздушной обороны никак не направлены против наших партнёров, с которыми мы вместе боремся с террористами в Сирии.
Ф.Олланд: Если можно, прокомментирую тот инцидент, который произошёл во вторник и который привёл к тому, что турецкими средствами был сбит российский бомбардировщик. Это очень серьёзное происшествие, и я сожалею о том, что это случилось. Я об этом говорил и Президенту Эрдогану и Президенту Российской Федерации.
Совершенно очевидно, что в этом месте и в это время нужно избежать любого риска и любого возможного повторения таких происшествий. Главное – воздержаться от эскалации. Единственная цель, которую мы должны все перед собой поставить, – это борьба с ИГИЛ и уничтожение террористов. У нас нет других целей.
Соответственно, мы должны прийти к выводам, которые могут быть только следующими. Нужно усиливать координацию между нашими странами, для того чтобы те военные силы, которые присутствуют в регионе, и те самолёты, которые могут наносить удары, не могли входить в воздушное пространство друг друга, не могли сталкиваться друг с другом, чтобы это не приводило к печальным последствиям и столкновениям. Нужно всеми силами избежать возможных повторений. Именно поэтому я принял те инициативы, которые могут привести к интенсификации сотрудничества и кооперации, – потому что ставлю перед собой ту цель, о которой только что сказал.
И наконец, о чём мы условились с Президентом Путиным, а это очень важный пункт: мы условились о том, что необходимо наносить удары только по террористам, только по ИГИЛ, и только по джихадистским группировкам. Главное – не наносить удары по тем силам или по тем группировкам, которые тоже ведут борьбу с террористами со своей стороны. Как раз по этому поводу мы будем обмениваться информацией, и об этом мы говорили на встрече.
Нужно определить, кто может бороться, кто нет, по кому можно бить, по кому нет. Поэтому наша цель сейчас – постараться избежать инцидентов такого рода между всеми странами, которые ведут борьбу в Сирии против терроризма. И, во‑вторых, нужно постараться определить цели, которые были бы для всех понятными.
Вопрос: Вы упоминали о необходимости создания широкой коалиции. Речь идёт о такой коалиции, о который Вы говорили на конференции ООН, либо всё‑таки конкуренция среди коалиций продолжится? Если она продолжится, возникает вопрос об эффективности действий таких коалиций, поскольку есть уже инцидент с российским самолётом. Либо будет другая общая коалиция, и тогда возможно ли, что у этой коалиции будет возможность действовать в третьих странах, не в Сирии, где будет угроза ИГИЛ?
И, если позволите, вернусь к истории с российским самолётом. Буквально несколько часов назад Президент Турции дал интервью, в котором сказал, что если бы турецкие ВВС знали, что речь идёт о российском самолёте, то действовали бы иначе. Также он сказал, что весь нефтяной груз, который перехватывается у ИГИЛ, турецкими силами уничтожается. Если российская сторона располагает другими данными, то Президент готов уйти с поста, если это будет доказано. Хотелось бы услышать Ваши комментарии на эти заявления.
В.Путин: Что касается коалиций. Мы сегодня с господином Президентом обсуждали этот вопрос. Мы с уважением относимся к той коалиции, которую возглавляют американцы, и готовы с ней сотрудничать. Мы считаем, что лучше было бы создать единую, общую коалицию, координировать нашу общую работу в этих условиях было бы легче, проще и, на мой взгляд, эффективнее. Но если наши партнёры к этому не готовы… Кстати, именно об этом я говорил, выступая в ООН. Но если наши партнёры к этому не готовы – хорошо, мы готовы сами со своей стороны работать и в другом формате, в таком, который приемлем для наших партнёров. Мы готовы взаимодействовать с коалицией, которую возглавляют Соединённые Штаты.
Но конечно, инциденты, подобные уничтожению нашего самолёта и гибели наших военнослужащих – лётчика и морского пехотинца, который шёл на выручку своим боевым товарищам, абсолютны неприемлемы. Мы исходим из того, что это не будет повторяться. Или нам такое взаимодействие ни с кем, ни с какой коалицией, ни с какой страной не нужно. Но именно это и было предметом наших обстоятельных переговоров с Президентом Франции. Мы договорились о том, как будем взаимодействовать в ближайшее время, в том числе и в двустороннем формате, и с коалицией в целом, возглавляемой Соединёнными Штатами. Речь идёт об определении территорий, по которым можно наносить удары, по которым лучше воздержаться от нанесения ударов, об обмене информацией по тем и другим вопросам и координации действий, что называется, на поле боя.
Теперь что касается нефти и о том, что она якобы на территории Турции уничтожается? Я вот на «двадцатке», кстати, в Турции, в Анталье, показывал фотографии (я уже говорил об этом публично), сделанные с высоты пять тысяч метров нашими лётчиками. Автомобили, перевозящие нефть, выстроены в цепочку и уходят за горизонт. Это выглядит как живая нефтяная труба. Речь идёт о поставках нефти в промышленных масштабах с захваченных сирийских территорий, захваченных террористами. Именно с этих территорий, а ни с каких других. И мы видим с воздуха, куда идут эти машины. Они днём и ночью идут в Турцию. Допускаю, что высшее политическое руководство Турции об этом ничего не знает. Трудно в это верится, но теоретически это возможно.
Это, тем не менее, не означает, что турецкие власти не должны пресекать подобных противоправных сделок. А на этот счёт есть специальная резолюция Совета Безопасности Организации Объединённых Наций, запрещающая напрямую покупать нефть у террористов, поскольку в этих бочках, которые везут, не просто нефть, там кровь наших граждан. Потому что на эти деньги террористы покупают оружие, боеприпасы, а потом устраивают кровавые акции и с нашим самолётом на Синае, и в Париже, и в других городах и странах мира.
Если там турецкие власти перерабатывают, уничтожают её, мы что‑то не видим дыма от костров по уничтожению этой нефти. Повторяю: речь идёт о промышленных масштабах. Там нужно было бы соорудить специальные целые предприятия по уничтожению этой нефти. Ничего этого на самом деле не происходит. Если высшее политическое руководство Турции об этом ничего не знает, то пусть узнает.
Допускаю, что там могут быть какие‑то элементы коррупции, сговора – пусть с этим разберутся. Но в том, что эта нефть идёт именно в Турцию, у нас нет никаких сомнений. Мы видим это с воздуха: постоянно туда идут гружёные, оттуда – пустые. Потом опять: гружёные с территории Сирии, захваченной террористами, в Турцию, а оттуда опять пустые. Мы это видим каждый день.
Теперь по поводу того – уходить Президенту Турции или не уходить в отставку. Это абсолютно не наше дело. Это дело турецкого народа. Мы никогда в это не вмешивались и вмешиваться не собираемся. Но очень жаль, что тот беспрецедентный уровень наших межгосударственных отношений, который был достигнут с Турцией за последние годы, за последние десять лет, он действительно был, это очень высокий уровень. Мы считали Турцию не просто соседом, а дружественным государством, почти союзником. Очень печально, что это так вот бездумно и грубо разрушается.
Ф.Олланд: Если позволите, Владимир Владимирович, я хотел бы ответить на вопрос, который был адресован Вам, но с французской точки зрения.
Существует коалиция, она уже существует в течение нескольких месяцев. Франция принимает в ней участие. Основным полем деятельности этой коалиции являлся Ирак. Вместе с иракским правительством мы старались предоставить необходимую поддержку всем тем, кто борется с ИГИЛ и терроризмом, который, к сожалению, истощает эту страну – Ирак.
Затем действия коалиции географически расширились, и в неё вошла территория Сирии. Франция тоже действует в Сирии в соответствии с деятельностью коалиции и моим решением, которое я принял в сентябре этого года. Сначала мы проводили разведывательные полёты, сейчас мы перешли к ударам с воздуха. Это делается в рамках права на самооборону, на которую мы имеем право, потому что мы совершенно чётко знаем, что те террористы, которые действовали в Париже и в пригороде Парижа Сен-Дени, проходили тренировку и подготовку в Сирии и, к сожалению, были хорошо подготовлены к проведению чудовищных терактов.
Сейчас мы хотим, чтобы между нами была координация. Это действительно нужно. Правда, она необходима. Во‑первых, чтобы избежать таких инцидентов, во‑вторых, чтобы быть эффективными, чтобы бороться с ИГИЛ, с терроризмом. Эта координация должна быть сотрудничеством – это обмен разведданными, обмен информацией по местам скопления террористов. Всё это позволит нам действовать. Резолюция Совбеза ООН призывает со своей стороны к такого рода действиям, и я приветствую европейские страны, которые со своей стороны взяли ту часть ответственности, которая принадлежит им в рамках их участия.
Что касается наших дальнейших действий, то нужно бить по ИГИЛ, по центрам подготовки, по тем центрам, где тренируют эту террористическую армию; но, главное, бить по источникам её финансирования, по тому, что даёт ей жизнь, – в первую очередь по нефти. Если есть какой‑то другой способ улучшить сотрудничество, то сложно его придумать, не начав с расстрела тех грузовиков, которые возят нефть, передавая её в руки тех, кто берёт на себя право покупать её, давая таким образом ИГИЛ бесконтрольное количество денег. Мы не хотим останавливаться и будем бить и по этим конвоям грузовиков, и по тем нефтеперерабатывающим заводам или базам, где обрабатывают нефть, которая, безусловно, служит основным источником финансового дохода для ИГИЛ.
Наконец, не могу не подтвердить, что мы должны поддерживать те группы, которые на местах могут позволить себе отыграть ситуацию, вернуть территорию назад. Для Франции, как и для других стран коалиции, очень важно поддерживать такие группы, чтобы они со своей стороны вели борьбу с ИГИЛ. У нас остаётся одна и та же цель – бороться с ИГИЛ, разрушить эту террористическую группировку.
В.Путин: По поводу наших самолётов, которых якобы не распознали турецкие ВВС, – исключено, невозможно! На них есть опознавательные знаки, и их хорошо видно. Это именно наши самолёты, а не какие‑то другие, – первое.
И второе. Я уже говорил и ещё раз хочу сказать: мы заранее в соответствии с договорённостями с американской стороной передали информацию о том, где будет работать наша авиация, на каких эшелонах, в каком месте и в какое время. Мы исходим из того, что это действующая коалиция. Турция – член этой коалиции и должна знать о том, что там работает именно российская авиация. Какая ещё? Что они собирались делать, если бы узнали, что это американский самолёт – ударили бы по американскому, что ли? Ерунда это всё! Это отговорки. Очень жаль, что вместо того, чтобы разбираться серьёзно, глубоко, работать над тем, чтобы этого никогда больше не случилось, мы слышим такие невнятные объяснения, изъявления о том, что даже извиниться не за что. Ну что же, это не наш выбор, это выбор турецкой стороны.
http://www.kremlin.ru/events/president/ … ipts/50792
