ВЗГЛЯД

Спусковым крючком Революции стало обрушение тыла из-за ошибки военных
Хлебный кризис в Петрограде начала 1917 года не был ни случайным, ни обособленным событием
 
6 марта 2017
Текст: Дмитрий Лысков

Ровно сто лет назад в России началась Февральская революция, а с чего она началась, известно каждому – с дефицита хлеба в Петрограде и с бунтов рабочих по этому поводу. Между тем многие историки настаивают на том, что это была «революция сытых» и хлеба в стране было даже больше, чем нужно. Чем же объяснить это противоречие, если отложить в сторону «теории заговоров»?

6 марта 1917 года (21 февраля по старому стилю) петроградские газеты сообщили: обыватели громят булочные. Слухи о введении карточек породили очереди за хлебом (их называли «хвосты»), а массовый спрос обеспечил дефицит, покрыть который оказалось нечем. Так началась Февральская революция – c камней, брошенных в окна хлебных лавок.

«Акцент на хлебе сделан неслучайно, хотя сохранилось немало воспоминаний о том, что в лавках Петрограда в революционном 1917-м спокойно продавались сыры и колбасы»
Всего шесть дней спустя Временный комитет Госдумы провозгласил себя новой властью. В этот короткий отрезок времени уместились массовые демонстрации с требованием «Хлеба!», столкновения с казаками, вооруженное восстание и собственно Революция.

Советская историография (по крайней мере, популярная, но этого более чем достаточно) делала акцент на марксистском «естественном ходе вещей», а потому не заостряла на конкретных событиях конца февраля – начала марта должного внимания: мол, революция должна была случиться, она зрела многие годы – и она случилась. В свою очередь, альтернативная историография, получившая развитие в эмиграции, либо вообще отрицала перебои с хлебом в Петрограде, либо сосредотачивалась на поисках виновных во временных (это нужно подчеркнуть) перебоях со снабжением столицы. При этом ни та, ни другая стороны не давали объяснения главному: чем было вызвано настолько стремительное и масштабное развитие событий в течение всего одной неполной недели.

Красные пекари и «марш пустых кастрюль»

Искать причины хлебного дефицита начали сразу после Революции. Так, игумен Серафим (Кузнецов) в книге «Православный Царь-Мученик» (издана в 20-е годы в Пекине) утверждал: «В середине февраля сильные снежные заносы замедлили движение поездов, что создало некоторую угрозу снабжению столицы». Аналогичной версии придерживался историк Сергей Ольденбург в работе «Царствование императора Николая II» (Белград, 1939 год).

Иначе подходил к проблеме начальник Петроградского охранного отделения генерал Константин Глобачев. Он вспоминал, что муки меньше не стало, а вот население Петрограда резко выросло из-за мобилизации и беженцев, к тому же случился призыв в армию «очередного возраста хлебопеков», из-за чего «не хватало очагов для выпечки достаточного количества хлеба». В свою очередь Александр Солженицын возлагал вину за случившееся как раз на хлебопеков. «Установлено, что часть петроградских пекарей продавала муку в уезд, где она дороже, а немало петроградских пекарей вскоре станет большевиками», – писал он в «Размышлениях над Февральской революцией».

Наконец, ряд авторов упоминали об организации хлебной блокады Петрограда силами пробольшевистски настроенных железнодорожников.

Все эти версии в той или иной степени актуальны по сей день и активно используются современными историками. Так, заместитель исполнительного директора «Ельцин-центра» по научной работе Никита Соколов в интервью 2017 года утверждал: «Никакого реального голода в стране, разумеется, не было, с провизией был полный порядок – во всяком случае, дело обстояло гораздо лучше, чем в других воюющих державах, где давно уже было введено всяческое нормирование. В России нормировался только сахар, и то исключительно из соображений, чтобы самогон не гнали».

Что же касается конкретно Петрограда, по словам Соколова, там был запас продовольствия по крайней мере на две недели. «Стояли сильные морозы, приключились снежные заносы, и поэтому с подвозом продовольствия начались перебои. Отнюдь не катастрофические, но слухи, что хлеб кончается, породили панику. Люди начали делать запасы, сушить сухари, в результате хлеб в лавках стал быстро заканчиваться. Паника усилилась. И городская администрация не сумела эту панику остановить. Собственно, революция началась с марша, как сказали бы сейчас, «пустых кастрюль», – утверждает он.

Однако простым дефицитом (пусть даже организованным умышленно) за неполную неделю невозможно подвигнуть огромный благополучный город на вооруженное восстание. Следовательно, молниеносной динамике процессов требовались дополнительные объяснения. Игумен Серафим находил их в том, что горожане, «сочувственно относясь к лозунгу «Все для войны», все же «не понимали ясно, что тылу он сулит суровые ограничения». И когда возникли перебои со снабжением столицы, «на улицах стали появляться толпы недовольных». В этих-то толпах, в очередях за хлебом, и велась активная революционная пропаганда.

На распространение панических слухов напирал и Сергей Ольденбург: «По городу ходили слухи, что скоро хлеба не будет». Генерал Глобачев также упоминал о слухах, а еще о политических агитаторах: «В рабочие массы были брошены политические лозунги».

Солженицын же, размышляя над этой проблемой, вопрошал: «Хлеб? Но теперь-то мы понимаем, что сама по себе хлебная петля не была так туга, чтоб задушить Петроград, ни тем более Россию. Не только голод, а даже подлинный недостаток хлеба в Петрограде в те дни еще не начинался... По нынешним представлениям, какой же это был голод, если достоялся в очереди и бери этого хлеба, сколько в руки возьмешь? Такие ли перебои в хлебе еще узнает вся Россия и тот же Петроград... Тогда были другие представления о сытости и голоде».

И действительно, как мы уже убедились, утверждения о том, что революция явилась своего рода «сытым бунтом», не столь уж редки.

Призрак голода

Принципиально иную картину рисует государственная статистика Российской империи. 1 октября 1915 года Особое совещание по продовольствию (государственный орган военного времени) провело анкетирование 659 городов страны для выяснения истинной ситуации со снабжением. Вот его результаты: в 500 обследованных городах выявлен недостаток продовольственных продуктов вообще, в 348 – недостаток ржи и ржаной муки, в 334 – пшеницы и пшеничной муки, а в 332 – дефицит круп. Аналогичное исследование 435 уездов страны показало, что дефицит пшеницы и пшеничной муки ощущается в 361 уезде, а ржи или ржаной муки не хватало в 209 уездах.

Вообще, статистики честно пытались исследовать происходящие процессы. Еще в одном анкетировании вопрос задавался о времени возникновения нужды. Охвачено было всего 200 городов, из них о нехватке ржаной муки с начала войны заявляли 45 городов, а 14 городов заявляли о возникновении нужды в конце 1914 года. На возникновение перебоев с ржаной мукой в начале 1915 года указывали 20 городов, а вот к весне 1915 года нехватку ржи ощущали в 41 городе, к лету того же года – в 34 городах, к осени – в 46. Похожие результаты показали опросы по пшенице, пшеничной муке, крупам, овсу, ячменю.

Цены на хлеб (данные для Нечерноземья) менялись следующим образом: рожь в 1914 году подорожала на 13% к уровню 13 года, в 1915 году – на 82%, в 1916 году – на 182%, а в 1917 году цена составила 1661% к уровню 1913 года. Сходным образом росла в цене и пшеница.

В 1915 году Союз городов провел очередное анкетирование. Согласно его результатам, в 49 из 94 участвовавших в исследовании городах к этому моменту уже существовали продовольственные комитеты – органы местной власти и общества, которые пытались бороться с дороговизной и влиять на продовольственную ситуацию. Среди их методов – запреты на отпуск больших объемов товаров в одни руки, запреты на отпуск ряда товаров приезжим и введение карточной системы распределения. Местные уполномоченные Особого совещания по продовольствию докладывали, что в июле 1916 года карточная система распределения продуктов существовала в 99 районах империи. В наиболее нуждающихся губерниях она охватывала весь район (таких было 8), в 32 случаях страдали уездные города вместе с уездами, в 59 случаях – отдельные города.

Но историки, утверждающие, что с провизией в империи накануне революции был полный порядок и что даже карточки царская власть не вводила, отчасти все-таки правы. Царская власть карточек действительно не вводила, так как нормированием и снабжением не озаботилась. Этим по собственному почину занимались власти на местах.

Предоставим слово известному российскому историку, доктору наук Сергею Нефедову: «В Воронеже населению продавали только по 5 фунтов муки в месяц, в Пензе продажу сначала ограничили 10 фунтами, а затем вовсе прекратили. В Одессе, Киеве, Чернигове, Подольске тысячные толпы стояли в очередях за хлебом без уверенности что-либо достать. В декабре 1916 года карточки на хлеб были введены в Москве, Харькове, Одессе, Воронеже, Иваново-Вознесенске и других городах. В некоторых городах, в том числе в Витебске, Полоцке, Костроме, население голодало».

Куда пропал хлеб?

Тут необходимо пояснить, что акцент именно на хлебе сделан неслучайно, хотя сохранилось немало воспоминаний о том, что в лавках Петрограда в революционном 1917-м спокойно продавались сыры и колбасы.

Приведем данные по структуре питания петербургских текстильных рабочих в 1908 году: на одного едока в год в семьях с доходом около 200 рублей на взрослого масла приходилось 21 фунт в год, мяса – 107 фунтов, а хлеба – 927 фунтов в год. А вот аналогичные данные о структуре питания тульских рабочих в 1916-м: молоко и масло – 196,7 фунта в год, мясо – 76,4 фунта, хлеба – 709 фунтов, из которого белого, пшеничного всего 297,1 фунта.

Таким образом, хлеб был основным продуктом питания даже высокооплачиваемых рабочих в крупных промышленных центрах Российской империи.

Современник событий, российский экономист с мировым именем Николай Кондратьев, ставший после Революции помощником министра продовольствия Временного правительства, провел в свое время исследование рынка хлеба в России, уникальное по массивам собранных материалов, объему статистических данных и глубине проработки темы. Он утверждал: хлеба в России в 1914–1916 годах не только хватало, наблюдался избыток зерна. Чему немало способствовало фактическое прекращение хлебного экспорта с началом войны.

«Жители Петрограда столь бурно отреагировали на дефицит хлеба в том числе потому, что читали в газетах о происходящем в других городах»

Вот его выводы о запасах хлеба в стране, исходя из баланса производства и потребления: сезон 1914–1915 годов дает прирост в 444,9 тысячи пудов, сезон 1915–1916 годов – прирост в 723,7 тысячи пудов и лишь сезон 1916–1917 годов характеризуется убылью в 30,3 тысячи пудов зерна. Эти данные никак не согласуются с информацией о голодающих городах, карточках и лавинообразном росте цен, что позволяет ряду историков эти противоречия просто отбросить, напирая на избыток зерна в стране. Уместнее поставить вопрос иначе: если хлеб в стране был, то куда он делся? Кондратьев дает ответ и на этот вопрос.

В силу климатических и почвенных факторов продуктивность сельского хозяйства страны неравномерна, значительная часть земель находится в зоне рискованного земледелия. Юго-западные губернии традиционно относились к производящим (регионы избытков), а северо-восточные – к потребляющим (регионы недостатков). Воедино хлебный рынок страны связывала транспортная инфраструктура, в которой главенствующую роль играли железные дороги (водных путей, связывающих восток и запад России, попросту не существовало).

С началом Первой мировой войны железные дороги подверглись не полной, а лишь частичной мобилизации. Западный район (33% всей железнодорожной сети) был выделен в ведение Военно-полевого управления, остальная сеть осталась под управлением гражданских. Возникло двоевластие, которое привело к тому, что военные, руководствуясь интересами фронта, просто перестали возвращать локомотивы и подвижной состав в гражданскую сеть. К лету 1915 года задолженность западного района перед восточным достигла впечатляющей цифры в 34 900 вагонов.

Уже к концу 1914 года объем хлебных перевозок по железной дороге упал на 60% по сравнению с 1913 годом. «Столь значительные требования войны к железным дорогам привели к тому, что основные железнодорожные артерии страны, связывающие главнейшие районы избытков... с потребляющими центрами внутри страны, оказались уже к концу первого года войны или совершенно недоступными для частных коммерческих грузов, или доступ этот был крайне затруднен», – констатировал Кондратьев.

Таким образом, хлебный рынок рухнул из-за непродуманной мобилизации транспорта. В «регионах избытков» амбары ломились от зерна, а в потребляющих губерниях нарастал дефицит. Как следствие, уже в 1915 году частновладельческие хозяйства в производящих губерниях вдвое снизили посевные площади – зачем выращивать хлеб на продажу, если его невозможно продать?

В дальнейшем проблемы нарастали как снежный ком. Пытаясь компенсировать недостачу подвижного состава, гражданские железнодорожные власти шли по пути все более интенсивной, сверх всяческих нормативов эксплуатации вагонов и локомотивов. Достигнув определенного порога возможностей, транспортная система империи перешла в пике. В июне–декабре 1916 года, писал Кондратьев, наступил «перелом к ухудшению». Перелом в данном случае означал в том числе массовый выход из строя вагонов и локомотивов.

В сухом остатке

Перебои с хлебом в столице империи в феврале–марте 1917 года не были случайным явлением на фоне в общем благополучной ситуации. Не были они и вновь возникшим обстоятельством. Перед нами не начало, а финал кризиса, зародившегося еще в 1914-м.

Жители Петрограда столь бурно отреагировали на дефицит хлеба в том числе потому, что читали в газетах о происходящем в других городах. И потому, что хлеб был для них основным продуктом питания. А цена на него в 1914 году выросла на 13%, в 1915-м – почти вдвое, а в 1916 году – втрое от довоенного уровня.

Необдуманными частичными мерами военной мобилизации правительство империи обрушило транспортное сообщение и рынок, в том числе рынок продовольствия. То есть во время войны в стране произошло крушение тыла. При этом никаких действий по нормированию потребления и распределительной системы получения продовольствия центральные власти не предпринимали.

Таким образом, отсутствие попыток выстроить систему нормирования потребления и распределения продуктов по карточкам (а они действительно существовали в то время во всех воюющих странах) вовсе не предмет для гордости, а яркий пример бессилия власти в хозяйственной сфере в военное время.

Да, Первая мировая война вызвала в стране патриотический подъем. Но дальнейшее развитие ситуации на фронте обескуражило даже самых горячих патриотов, а действия властей в тылу создавали впечатление, что о населении, о людях государство заботиться не намерено.

Революция вызревала долго, в 1905 году страну уже сотрясали массовые волнения. Хлебный кризис в Петрограде начала 1917 года не был ни случайным, ни обособленным событием. Но именно он стал спусковым крючком для масштабного выплеска накопившегося недовольства.

http://vz.ru/politics/2017/3/6/860620.html

Sueddeutsche Zeitung, Германия

Воспоминания о революции мучают Россию

100 лет тому назад был свергнут царь, затем последовал хаос и триумф Ленина. Сегодня путинская Россия находится на распутье: нужно ли гордиться Советским Союзом?

12.03.2017
Юлиан Ханс (Julian Hans)

В эту среду в России праздник. Но этот праздничный день отмечают каждый год. Международный женский день проходит с цветами, шампанским и конфетами. Ничто не говорит о том, как 100 лет назад проходили события, в корне изменившие страну и давшие новое направление развитию мировой истории. Ни государственных актов, ни речей, ни молчаливой памяти.

8 марта 1917 года (или 23 февраля, согласно календарю, который использовался тогда в царской России) по центру столицы, которая в то время называлась Петроград, проходили бастующие рабочие. После того, как к протесту присоединились также и солдаты, царь неделю спустя был вынужден отречься от престола.

Таким образом, закончилась тысячелетняя монархия и трехсотлетие господства дома Романовых. Восемь месяцев спустя, когда не было ясно, кому принадлежала власть, Временному правительству или Совету рабочих, ее захватили большевики Ленина.

Якобы мироточащий бюст царя

Сто лет после этих двух революций страна не знает, что делать с этим наследством. Россия Владимира Путина с гордостью отмечает (вероятно) великие времена, будь то время Романовых или время большевиков. То, что в свое время одни герои уничтожали других, является дилеммой для сегодняшних идеологов. В их политико-историческом тигеле выплавляется хрупкий сплав ностальгии по Советскому Союзу и великорусской царской безвкусице.

В то время как историки в России и мире проводят конференции, посвященные юбилейному году, российская общественность воспринимает юбилей преимущественно как ряд странных событий и скандальчиков вместо того, чтобы проводить настоящие дебаты. Последней сенсацией явилось волнение, вызванное бюстом Николая II, выставленным в прошлом году в Крыму, бюст якобы мироточил. Это настоящее чудо, с восхищением в глазах утверждала парламентарий Наталья Поклонская во время телеинтервью на прошлой неделе.

Бывшая прокурор Крыма из Симферополя, которая в сентябре была избрана в Государственную Думу от кремлевской партии «Единая Россия», хочет, чтобы это явление было истолковано как предзнаменование: «Наши властители поддерживают нас. Они умерли за то, чтобы снова сделать Россию большой и цветущей страной. Это наш долг». Специально созданная комиссия РПЦ должна была между тем в четверг разочаровать всех, веривших в чудо: слезы были не настоящие.

В конце января член фракции Единой России уже однажды вызвал раздражение своим толкованием революции. Заместитель председателя Думы Петр Толстой заявил с возмущением, что те, кто сегодня выступают против передачи Исаакиевского собора в Петербурге православной церкви, являются «внуками и правнуками тех, кто разрушал наши храмы, выскочив из-за черты оседлости с наганами в 1917 году».

Чертой оседлости называлась область на западе царской империи между Балтийским морем и Черным морем, где с конца 18 века имели право селиться евреи. Сегодня, по словам Толстого, они, «работая в разных других очень уважаемых местах — на радиостанциях, в законодательных собраниях, продолжают дело своих дедов».

Не только Федерация еврейских общин России нашла в словах парламентария «открытый антисемитизм». Толстой напротив защищался, утверждая, что лишь люди «с больным воображением и не знающие истории своей страны» могут так истолковывать его слова.

Путинская Россия, собранная из осколков противоречивой идеологии

В течение семидесяти лет День Великой Октябрьской Революции был главным праздничным днем, когда социалистическая империя праздновала миф своего создания. В честь каждого юбилея переименовывались улицы и площади страны. Улица Пятидесятилетия Октября, площадь 55-летия Октября, парк 60-летия Октября.

Когда в 1987 году юбилей в последний раз отмечался с размахом, на горизонте замаячил конец социалистического государства. После этого воцарилось молчание. Были учреждены новые праздничные дни, но ни День Конституции, ни День России даже близко не подошли к тому значению, которое имел их предшественник.

И вот круглая дата вынуждает российское общество опять спорить с прошедшим, отношение к которому пока еще не определено. Нужно ли гордиться силой и величием Советского Союза и печалиться по поводу их потери? Или скорее объявлять траур по миллионам людей, пожертвовавших своими жизнями ради идеи? Может быть даже дать волю некоторому негодованию из-за разрушений и преступлений? Все это прямо ведет к вечному русскому вопросу: кто виноват? Слабый царь? Разругавшиеся либералы? Или все-таки большевики?

Поиск ответа является таким актуальным, потому что новая Россия Владимира Путина собрана из осколков противоречивой идеологии, утверждает историк и публицист Виталий Дымарский. «Это смесь консерватизма, либерализма и большевизма. Государственная власть не может решить, что является самым важным в этом хаосе идей».

Лишь в конце декабря прошлого года президент Владимир Путин издал указ «о подготовке к проведению мероприятий в связи со столетием революции 1917 года». Это было, по крайней мере, слишком поздно для того, чтобы отметить февральскую революцию. Но эта революция вызывает мало симпатии, потому что, по мнению многих, она устранила истинного самодержца Николая II, ослабила государство и предала его загранице. Лишь большевики, как считают многие, снова создали сильное государство.

Консервативные круги, как констатирует историк Юрий Пивоваров, представляют Февраль как результат заговора буржуазии, масонов и английских шпионов, как работу пятой колонны. Пивоваров преподает историю и политологию в московском университете имени Ломоносова, самом уважаемом высшем учебном заведении страны.

Некоторые сравнивают февральскую революцию с украинским восстанием на Майдане. Пивоваров говорит: «Даже мои студенты считают, что 1917 год был цветной революцией», намек на то, как российское руководство определяло восстания в Грузии в 2003 году и на Украине в 2004. В соответствии с этим и арабская весна была заговором Запада с целью свергнуть режимы и навязать арабским странам чужие правила.

«Большинство в России даже не знает о революции 1917 года», — говорит Пивоваров. Еще хуже дела обстоят с другими годовщинами, о которых даже и речи нет: «2017 год в восьмидесятый раз является годовщиной Великого террора. Об этом не говорит никто. Никто не говорит и о сталинских чистках в Красной Армии, жертвами которых в 1937 году стали самые способные командиры. Как можно вспоминать и судить об этом, не упомянув террора и крови?»

Российская историческая наука использует между тем понятие Великой русской революции, которая охватывает период с начала 1917 года и до конца гражданской войны в 1921 году. Проблематичный концепт, считает Пивоваров, потому что «в массе событий исчезают различные вопросы».

Поэтому политическая история Кремля ориентируется скорее на скромный максим: революции — это плохо. Все, что сделало Россию сильной, великой и независимой, — хорошо, не обращая внимания на то, были ли это Романовы или коммунистический диктатор Сталин. Государственность и преемственность государственности играют центральную роль в российском взгляде на историю, считает Николаус Катцер, руководитель Немецкого исторического института в Москве: «Спасение государства от анархии — правильный мотив».

По воле Кремля вопросы вины и дебаты об ошибках или даже уроках политики и истории не играют никакой роли. В своем послании Федеральному собранию Путин говорил, что уроки истории важны в первую очередь для примирения, для укрепления общественного, политического и гражданского единства. «Недопустимо тащить расколы, злобу, обиды и ожесточение прошлого в сегодняшнюю жизнь, спекулировать на трагедиях», — подчеркнул Путин.

По словам президента, есть фигуры, которые в собственных интересах и интересах других спекулируют на трагедиях, которые практически коснулись каждой семьи в Росси, независимо от того, на какой стороне баррикад находились предки российских граждан.

Памятник примирения в Крыму

Комиссия, образованная по указанию президента, подготавливает празднование «Дня примирения», который будет отмечаться в ноябре. Проходит конкурс на создание Памятника примирения. Он должен быть установлен в Крыму.

Там в 1920 году Красная Армия полностью разбила войска белых. «Цель примирения состоит в том, чтобы привести эти противоположные силы под одну патриотическую крышу», — говорит Катцер. Так революция станет бело-красной. «Обе стороны в свое время и по-своему хотели возродить империю. Белые хотели реституцию, а красные сделали это».

Оригинал публикации: So plagt Russland die Erinnerung an das Revolutionsjahr
Опубликовано 09/03/2017
http://inosmi.ru/social/20170312/238860612.html

Yle, Финляндия

В преддверии Февральской революции в Финляндии стояли в очередях за хлебом и строили укрепления

12.03.2017

В Финляндии в начале 1917 года, в преддверии Февральской революции, царили настроения, никоим образом не предвещающие скорых перемен.

В Европе, тем временем, уже четвертый год продолжалась война, уносившая жизни миллионов людей. Например, Россия мобилизовала для участия в войне 16-18 млн человек, но не из Финляндии.

Великое Княжество Финляндское, в отличие от других частей Российской империи, оставалась в стороне от сражений. Причиной тому послужило недоверие к финнам со стороны России и упорство самих финнов. Дело в том, что финский народ уже на протяжении многих лет оказывал стойкое сопротивление политике русификации, проводимой царской администрацией в Финляндии.

Первый период ущемления прав финнов пришелся на первые годы нового столетия, а в новое наступление на права финнов царская администрация пошла после начала Первой мировой войны, в конце 1914 года.

Финны и русские совершенно по-разному понимали автономный статус Финляндии. Финны считали, что речь идет о конституционной борьбе за права нации, в то время как в России считали, что речь идет о единстве и обороне государства.

У Великого княжества Финляндского была своя армия, однако ее ликвидировали в начале 20-го века, в первый период русификации. В России опасались, что финская армия в критический момент может оказаться нелояльной по отношению к империи, и было принято решение о ее роспуске.

Призывники устроили забастовку — вместо службы в российской армии финны платили «военные миллионы»

Император Николай II летом 1901 года издал манифест о воинской обязанности, в соответствии с которым финнов обязали принять участие в обороне границ империи. На основании данного манифеста были расформированы практически все подразделения финской армии, и все ее имущество было безвозмездно передано России.

Вместо собственной армии финнов хотели отправить служить в российскую армию. В соответствии с новым законом, первая призывная кампания должна была состояться в 1902 году. Сенат одобрил инициативу царя, однако финны массово выступили против нее. Организатором сопротивления стала группа молодых активистов, которые в 1901 году создали орган пассивного сопротивления, получивший название Kagaali, Кагал. Первоначально этот термин на иврите Кахал, ‏קָהָל‏‎ («собрание народа, сход») использовался российской консервативной прессой для высмеивания антироссийской деятельности финских активистов.

На первых порах Кагал распространял листовки, публично выступал против призыва и занимался идеологической деятельностью, но позже перешел и к формам активного сопротивления, в частности, приобретал оружие и проводил стрельбы.

В 1902 году в Финляндии по инициативе Кагала прошла серия акций гражданского неповиновения, которые по-фински назывались kutsuntalakko («призывная забастовка»). Около 65 священников финской Евангелическо-лютеранской церкви отказались прочитать указ о призыве в церквях, и примерно в половине финских муниципалитетов население активно выступало против призыва.

В апреле 1902 года сопротивление вылилось в уличные беспорядки, в частности, в Хельсинки. Митингующие собрались на Сенатской площади возле здания полицейского участка. Они выражали свой протест против политики российской власти свистом и оскорблениями в адрес жандармов. После того, как конной полиции не удалось взять ситуацию под контроль, Нюландский губернатор, генерал М. Кайгородов отдал казакам приказ о разгоне митинга. На Сенатскую площадь были направлены 100 казаков, при появлении которых большинство людей разошлись. Однако несмотря на то, что на площади остались лишь немногие, Кайгородов все же отдал казакам приказ оттеснить людей силой. В результате большое количество людей, в том числе, женщины и дети, пострадали. Действия казаков вызвали гнев среди тех, кто наблюдал за происходящим, и финны забросали казаков камнями, а кто воспользовался и холодным оружием.

Губернатору доложили, что вечером на площади ожидается прибытие большого количества людей после окончания рабочей смены, и ситуация грозила выйти из-под контроля. В результате у губернатора хватило ума отозвать с площади казаков, и ситуация успокоилась.

Итогом акций неповиновения стало то, что воинскую обязанность для финнов вводить не стали, но финны должны были платить в государственную казну денежную компенсацию, т. н. «военные миллионы» в размере 20 млн марок. Резко против этого выступило, в частности, финское рабочее движение.

Тем не менее, финские историки считают, что эти миллионы спасли жизнь десяткам тысяч финских мужчин, которым в итоге не пришлось отправляться на фронт Первой мировой.

Этой участи не избежали представители других народов-меньшинств, населявших Российскую империю. Например, с территории нынешней Эстонии на войну были отправлены около 100 тысяч человек.

При этом следует помнить, что в рядах российской армии все же сражались и финны. Речь идет примерно о тысяче добровольцев, а также о финских офицерах, служивших в ту пору в царской армии. Самый знаменитый из них — на тот момент еще безвестный генерал К. Г. Э. Маннергейм, впоследствии ставший маршалом и президентом Финляндии. В начале 1917 года его 12-я кавалерийская дивизия сражалась в горах Восточных Карпат, на территории нынешней Румынии. В конце января 1917 года дивизию перевели в резерв в Бессарабию в Кишинэу (Кишинев).

Казаки за Полярным кругом вызывали восхищение среди финских женщин

По причине отсутствия у финнов собственной армии, в страну были направлены десятки тысяч российских солдат. Русские с самого начала войны опасались высадки с моря немецкого десанта и дальнейшего наступления на Петроград, и в 1917 году эти страхи усилились. В Финляндии находилось не менее 50 тысяч российских солдат сухопутных войск, а также крупные военно-морские базы российского Балтийского флота.

Также на север Финляндии, в город Рованиеми, что за Полярным кругом, были направлены сотни российских солдат с разных концов Российской империи.

«Рованиеми был как большой бурлящий международный котел с самыми разными людьми. Местные жители затерялись в этом людском море, их невозможно было различить среди большого количества военных в городе. Казаки-уланы скакали на своих красивых конях, киргизы — на своих маленьких пони, кавказские красавцы с прекрасной осанкой обращали на себя восхищенные взоры из окон». (Из записок жительницы Оулу Айно Тойвонен)

Китайцы строили укрепления в Финляндии

В годы Первой мировой войны в Финляндии проводились масштабные работы по строительству военных укреплений. Для местного населения они означали возможность трудоустройства и хорошего заработка, но строительные работы породили и явления, которые вызывали беспокойство среди местного населения.

На первых порах упор делался на строительство укреплений в Хельсинки и в других местах на южном побережье, но в дальнейшем траншеи и защитные сооружения строились также во внутренних регионах Финляндии.

Строительные работы оказали очень положительное влияние на ситуацию с занятостью и экономику страны в целом. В начале 1917 года на строительстве укреплений трудилось около 30 тысяч человек.

В поисках работы в Хельсинки отправился и Франс Куусела из Лоймаа:

«В Хельсинки я сразу нашел работу на судоверфи в Свеаборге. Работа заключалась в рытье земли и очистке почвы от камней. Еще я строил укрепления в разных районах Хельсинки, в Оулункюля, Гранкулла, Питяйянмяки. Зарплата — 50 пенни в час.» (Из воспоминаний Куусела, аудио-запись в Рабочем архиве)

За строительство укреплений платили по тем временам неплохо, по крайней мере, для финнов.

«На стройке был самый разный народ. Помимо русских были, например, китайцы. Финские рабочие приехали со всех концов страны. Китайцев было довольно много, и их можно было часто встретить на улицах Хельсинки. Они имели обычай украшать себя лентами, которые они брали на городских кладбищах. На лентах были обычные траурные тексты». (Из воспоминаний Франса Куусела)

Китайцы вызывали удивление и даже страх среди местных жителей. Все это подогревалось различными слухами. Профессор Элиэл Аспелин-Хаапкюля писал в своем дневнике:

«Их присутствие здесь — величайшая опасность для общества. Женщины и дети не осмеливаются выходить на улицу с наступлением темноты».

«Платят китайцам по 60 пенни в день. В пищу им годятся кошки, крысы, лягушки и дождевые черви. Им здесь холодно, они очень плохо одеты. Они постоянно спрашивают: „Неужели зима никогда не кончится?!“».

Помимо китайцев в Финляндии трудились и проживали тысячи других иностранцев, в основном, русские. В то же время около 20 тысяч финнов жили или работали в столице Российской империи Петрограде.

К началу 1917 года в Финляндии начала ощущаться нехватка продовольствия

Начало третьего года войны ознаменовалось для жителей финских городов усиливающейся нехваткой продовольствия. Финляндия была полностью зависима от поставок зерна из-за рубежа, и мировая война привела к прекращению импорта из многих стран, в том числе, из Германии. Когда также поставки из России столкнулись с трудностями, ситуация начала быстро ухудшаться в финских городах.

Дефицит продовольствия привел к конфликту между городским и сельским населением. В городах испытывали нехватку продуктов и злились на сельских жителей, которые, по мнению многих, жировали, а в деревнях крестьяне не понимали, почему им нужно отдавать свою продукцию за бесценок, только для того чтобы горожане получали зерно по дешевой цене.

Несмотря на то, что Финляндия была животноводческой страной, в магазинах трудно было найти молоко и сливочное масло, так как эта продукция уходила на черный рынок и на экспорт в Петроград, где за них платили больше.

Мясо, в свою очередь, стремительно исчезало с прилавков, так как примерно половина всего мяса конфисковывалась на нужды российской армии.

Самую большую угрозу для продовольственного снабжения населения представляло, однако, то, что Финляндия почти полностью зависела от импорта зерна. Почти все зерно, необходимое для выпечки хлеба, поставлялось из России. Финские власти подсчитали, что Финляндии нужно 170 вагонов зерна, муки и сахара из России каждый день!

Власти пытались взять ситуацию под свой контроль путем введения разных ограничительных мер, в частности, регулирования цен и нормирования отпуска продовольствия. К началу 1917 года в крупных городах ввели карточную систему распределения продовольствия. По карточкам отпускались сахар, сливочное масло, молоко и мясо.

Также деньги стремительно обесценивались. Инфляция стала следствием дисбаланса в экономике. С одной стороны, военная экономика переживала свои золотые годы. Воюющей Российской империи нужны были пушки, корабли, нижнее белье, носки, и финская промышленность получила огромное число заказов.

Денег в обращении вращалось много, но в ситуации, когда в стране не хватало продовольствия и материалов, они быстро и стремительно обесценивались. Первыми взбунтовались заводские рабочие, которые начали требовать повышения зарплаты. Например, в Турку рабочие деревообрабатывающих заводов потребовали повысить зарплаты как минимум на 100% в начале 1917 года.

Забастовками была охвачена и столица Российской империи Петроград: в конце февраля по старому стилю (в начале марта — по новому) в финских газетах писали о стачке на Путиловском заводе — крупнейшем артиллерийском заводе страны, на котором работало 36 тысяч человек. Также в финских газетах писали о хлебных бунтах в российской столице.

О скором наступлении независимости мечтала немногочисленная группа активистов

Тревожные настроения начали охватывать жителей Финляндии, но, несмотря на это, в начале 1917 года мало кто мог предвидеть, чем события в скором времени обернутся для всех жителей Российской империи. Более того, о скором наступлении независимости Финляндии на тот момент мечтали лишь немногие.

Конкретно такие мысли вынашивали лишь активисты, действовавшие в подполье, в том числе, в рядах движения егерей.

Егерское движение возникло в начале 20-го века как ответная реакция на политику русификации. По мнению активистов, беззаконное положение давало им право отвечать на насилие насилием.

Движение егерей привлекало в свои ряды в особенности студенческую молодежь. Первые группы добровольцев тайно отправились в Германию для получения военного обучения в начале 1915 года, а в конце того же года в Финляндии началась тайная вербовка по всей стране.

Весной 1916 года из группы финских добровольцев сформировали Прусский Королевский батальон егерей № 27 под руководством майора Максимилиана Байера.

Российские власти узнали о действиях егерей осенью 1915 года, и в Финляндии начались аресты. Многих задержанных отвезли в Петроград в Дом предварительного заключения, известный как «Шпалерка», и на свободу они вышли лишь после Февральской революции.

В начале 1917 года финские егери находились на Рижском фронте. Батальон перевели в Митаву (ныне — Елгава), что на территории нынешней Латвии, и финнам был отдан приказ формировать лыжные отряды с целью проникновения в тыл врага. Финны, однако, сочли, что риск, связанный с этой операцией, слишком большой, и десятки финнов отказались выполнить приказ. Одного взбунтовавшего финского егеря расстреляли перед своей частью, а десятки были отправлены в стройбат на территорию Германии.

Тем временем в Финляндии народ жил обычными, повседневными заботами: где и как раздобыть пищу, что делать со стремительно обесценивающими деньгами, как дожить до следующего лета при пустом погребе и отсутствии дров.

Из столицы империи все сильнее доносился мятежный гул, беспокойство нарастало и среди находящихся в Финляндии российских военных. До исторических событий конца февраля оставались считанные дни.

Источники: Статья журналиста Yle Эско Вархо «Tammikuu 1917: Uppiniskainen kansa» (22.1.2017); Wikipedia

Оригинал публикации: В преддверии Февральской революции в Финляндии стояли в очередях за хлебом и строили укрепления
Опубликовано 25/02/2017 18:14
http://inosmi.ru/politic/20170312/238859239.html

ВЗГЛЯД

Значение отречения Николая II для России сильно переоценено

15 марта 2017, 08:06

Текст: Дмитрий Лысков

Ровно 100 лет назад Николай II отрекся от престола. До сих пор историки и публицисты спорят, как могла сложиться ситуация, при которой самодержец всероссийский остался перед лицом революции совершенно один, и даже командующие фронтами отвернулись от своего верховного главнокомандующего. Часто ответы ищут в конспирологических теориях, но на деле они находятся гораздо ближе.

Не являлось ли отречение Николая II следствием заговора? Не был ли исторический акт подписан им под давлением? Как он повлиял на развитие революции и могла ли история страны пойти другим путем? Ответы на эти вопросы становятся очевидными, если поместить их в контекст исторических событий и внимательно пройтись по хронологии.

Между революцией и игрой в домино

«Это хулиганское движение, мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба – просто для того, чтобы создать возбуждение – и рабочие, которые мешают другим работать»
За восемь дней до отречения – 7 марта 1917 года (22 февраля по «старому» стилю) – император Николай II со свитой и в сопровождении Собственного железнодорожного полка выехал из Царского Села в Могилев – в Ставку верховного главнокомандующего. В своем дневнике в этот день он написал следующее: «Читал, укладывался... поехал с Аликс к Знамению, а затем на станцию. В 2 часа уехал на ставку... Читал, скучал и отдыхал; не выходил из-за кашля».

Около 9 вечера самодержец из Бологого телеграфировал императрице: «Едем хорошо. Мысленно со всеми. Одиноко и скучно».

Еще накануне жители Петрограда начали громить булочные, улицы заполнила толпа, скандируя «Хлеба!». Нельзя сказать, что император не знал о беспорядках. По крайней мере, начальник императорской дворцовой охраны генерал Спиридович в мемуарах однозначно писал, что государя не раз предупреждали и прямо отговаривали ехать в ставку. Но министр внутренних дел Протопопов якобы убедил царя, что в столице все спокойно.

В наши дни это объяснение отъезду Николая II из Петрограда на фоне нарастающих беспорядков («Протопопов заверил, что все спокойно») имеет широкое распространение в историографии. Но нельзя не замечать, что эта версия «работает» только в одном случае: если принять на веру то, что хлебные бунты в Петрограде вспыхнули внезапно, беспричинно и на фоне в общем-то благополучной ситуации (что называется – «ничто не предвещало»), тогда как в действительности все развивалось несколько иначе.

Но вернемся к императору. 8 марта государь записал в дневнике: «Проснулся в Смоленске в 9-30. Было холодно, ясно и ветрено. Читал все свободное время франц. книгу о завоевании Галлии Юлием Цезарем».

Императорские поезда прибыли в Могилев в середине дня. В 15.40 Николай II телеграфировал в Царское Село: «Прибыл благополучно... Кашляю редко... Тоскую ужасно. Нежно целую всех». Из дневника следует, что, посвятив общению с генералом Алексеевым час, император обедал, писал, пил чай.

В это время в Петрограде – массовые забастовки, останавливаются предприятия. На улицах – многотысячные демонстрации с лозунгами «Хлеба!», «Долой войну!» и «Долой самодержавие!». Начинаются стычки с полицией, к подавлению беспорядков присоединяются казаки.

Николай II узнал о событиях в Петрограде только 9 марта – из телеграммы императрицы. Александра Федоровна находилась в Царском Селе и сама, судя по всему, не представляла себе масштабов происходящего. Она просто делилась с августейшим супругом новостями – после рассказа о погоде, перед рассказом о детях, как бы между делом: «Вчера были беспорядки на Васильевском острове и на Невском, потому что бедняки брали приступом булочные. Они вдребезги разбили Филиппова, и против них вызывали казаков».

Эта телеграфная депеша не нашла в дневнике Николая II ни малейшего отклика. Он тоже пишет о погоде, о том, что гулял в саду, читал и писал. «Мой мозг отдыхает здесь – ни министров, ни хлопотливых вопросов, требующих обдумывания. Я считаю, что это мне полезно, но только для мозга. Сердце страдает от разлуки», – гласит ответ на письмо императрице.

В это же время в Петрограде градоначальник информирует командующего военным округом Хабалова, что полиция бессильна. Против демонстрантов бросают войска. Фиксируются первые случаи неподчинения казаков командованию.

10 марта Александра Федоровна телеграфирует супругу в ставку. Сразу после рассказа о погоде следует: «Стачки и беспорядки в городе более чем вызывающи... Это хулиганское движение, мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба, – просто для того, чтобы создать возбуждение, – и рабочие, которые мешают другим работать. Если бы погода была очень холодная, они все, вероятно, сидели бы по домам».

В тот же день о революции в столице государю телеграфируют командующий Петроградским округом Хабалов и министр внутренних дел Протопопов. Император телеграфирует в ответ Хабалову: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией».

В своем дневнике 10 и 11 марта Николай II вновь пишет о погоде, о посещении церкви, о прогулках на свежем воздухе. Запись 11 марта заканчивается словами «вечером поиграл в домино». А в Петрограде – стрельба, баррикады, счет убитым идет на сотни, военные части бунтуют и открывают огонь по полиции и собственным офицерам.

В поисках императора

12 марта в Петрограде начинается полномасштабное вооруженное восстание – части гарнизона переходят на сторону революции. В ставке генерал Алексеев по нескольку часов беседует с Николаем II, пытаясь объяснить ему всю сложность ситуации. С одной стороны, он склоняет императора принять требования восставших – назначить ответственное министерство, с другой – направить в столицу войска.

Стоит заметить, что требование ответственного перед парламентом правительства восходило еще ко временам Революции 1905 года и Думы I созыва, получило развитие на фоне неудач русской армии на фронте Первой мировой войны и с началом кризиса снабжения, однако в марте 1917 года этого уже никто не требовал – прямо стоял вопрос о новой власти. Впрочем, Алексеев не обязан был разбираться в тонкостях политической ситуации – генералу подобная ошибка вполне простительна.

К этому моменту телеграммы о революции в столице шли в Могилев сплошным потоком.

Александре Федоровне в Царское Село самодержец пишет: «После вчерашних известий из города я видел здесь много испуганных лиц. К счастью, Алексеев спокоен, но полагает, что необходимо назначить очень энергичного человека, чтобы заставить министров работать для разрешения вопросов продовольственного, железнодорожного, угольного и т. д. Это, конечно, совершенно справедливо. Беспорядки в войсках происходят от роты выздоравливающих, как я слышал. Удивляюсь, что делает Павел (командующий гвардией – прим. ВЗГЛЯД)? Он должен был бы держать их в руках».

Алексееву все же удалось убедить государя снять с фронта и направить в столицу сводный отряд с командиром, облеченным чрезвычайными полномочиями. Николай II приказал выделить по одной бригаде пехоты и по бригаде кавалерии от Северного и Западного фронтов, поставив во главе генерала Николая Иванова. Но следовать Иванову с Георгиевским батальоном приказал не в Петроград, а в Царское Село – и дожидаться сосредоточения войск там.

В дневнике в этот день он написал следующее: «В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад; к прискорбию, в них стали принимать участие и войска... Днем сделал прогулку по шоссе на Оршу. Погода стояла солнечная. После обеда решил ехать в Царское Село поскорее и в час ночи перебрался в поезд».

По отдельным свидетельствам, генерал Алексеев, узнав о внезапном желании императора выехать в Царское Село к императрице, уговаривал его не покидать ставки в столь сложной и тяжелой ситуации. И даже было уговорил. Но через некоторое время после этого разговора государь все-таки приказал поезду отправляться. В 5 часов утра 13 марта императорские литерные составы покинули Могилев. Связь с Николаем II прервалась.

Императорским составам нужно было преодолеть почти тысячу верст по маршруту Могилев – Орша – Вязьма – Лихославль – Тосно – Гатчина – Царское Село. Из Вязьмы Николай II телеграфировал императрице: «Выехал сегодня утром в 5 ч. Мысленно постоянно с тобою. Дивная погода. Надеюсь, что вы себя хорошо чувствуете и спокойны». Из Лихославля вечером того же дня: «Завтра утром надеюсь быть дома. Обнимаю тебя и детей, храни господь».

Между тем 13 марта генерал Хабалов телеграфировал в ставку о катастрофической ситуации в Петрограде и невозможности наведения порядка (число оставшихся верными долгу частей ничтожно мало, писал он). Председатель Думы Родзянко телеграфировал, что правительство, не дождавшись распоряжений императора, разошлось, и Временный комитет Госдумы берет власть в свои руки. Военный министр Беляев телеграфировал, что министр путей сообщения утратил контроль над железными дорогами, и предлагал немедленно установить над путями сообщений военный контроль. Но предлагал кому? Государя в ставке не было. Уже в Орше Николая II «догнала» телеграмма Государственного совета с просьбой о немедленных решительных мерах для спасения ситуации.

«Стыд и позор! Доехать до Царского не удалось. А мысли и чувства все время там!»
В ночь с 13 на 14 марта генерал Алексеев из ставки направил телеграмму генералу Иванову и просил по прибытии в Царское Село ознакомить Николая II с ситуацией в Петрограде, посланиями Родзянко и информацией о власти Временного комитета. Прямой связи с монархом у заместителя командующего не было. Императорские же поезда, дойдя до Малой Вишеры, встали, так как Тосно и Любань уже были заняты революционерами. Николай II приказал двигаться обратно в Бологое, а оттуда – на Псков.

Из Думы тем временем телеграфировали железнодорожникам «задержать поезд в Бологом, передать императору телеграмму председателя Думы». Это распоряжение исполнено не было. Далее Дума потребовала задержать императорские составы на станции Дно. Там Николая II уже ждала телеграмма Родзянко: «Его Императорскому Величеству. Сейчас экстренным поездом выезжаю на ст. Дно для доклада Вам, Государь, о положении дел и необходимых мерах для спасения России. Убедительно прошу дождаться моего приезда, ибо дорога каждая минута».

На тот момент Родзянко еще пытался спасти положение. Ведь и Временный комитет Думы был создан «для восстановления порядка и для сношений с лицами и учреждениями». И даже было заявление о том, что он вынужден взять власть в свои руки. Депутаты пытались сделать все оговорки на тот случай, если революция будет подавлена и государь впоследствии решит обвинить их в самоуправстве и попытке переворота.

Но император дожидаться Родзянко не стал. Да и сам Родзянко, несмотря на уверенный тон, не мог выехать без разрешения Петросовета.

В дневнике 14 марта Николай II записал: «Ночью повернули с М. Вишеры назад... Поехали на Валдай, Дно и Псков, где остановился на ночь... Стыд и позор! Доехать до Царского не удалось. А мысли и чувства все время там!..»

Абсолютная власть и абсолютная ответственность

Генерал Иванов добрался до Царского Села с серьезным опозданием – к ночи 14 марта. И выяснил, что из всех войск, снятых с фронта для наведения порядка в Петрограде, на место назначения прибыл только один полк, а остальные части оказались растянуты по железной дороге между Двинском, Полоцком и Лугой. Движение царских литерных поездов окончательно погубило железнодорожный трафик.

Зато в Царском Селе генералу наконец-то удалось установить связь с Николаем II, который к тому моменту уже достиг Пскова. В первом часу ночи 15 марта император телеграфировал: «Надеюсь, прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не предпринимать».

Императрица 15 марта писала мужу, что «вчера ночью» виделась с Ивановым. «Теперь (он) здесь сидит в своем поезде». А что еще оставалось делать генералу?

В офицерском корпусе с 1905 года формировалось очень сложное отношение к личности монарха, об этом откровенно писал Антон Деникин: «Едва ли нужно доказывать, что громадное большинство командного состава было совершенно лояльно по отношению к идее монархизма, и к личности государя... Несмотря на это, после японской войны, как следствие первой революции, офицерский корпус почему-то был взят под особый надзор департамента полиции, и командирам полков периодически присылались черные списки, весь трагизм которых заключался в том, что оспаривать «неблагонадежность» было почти бесполезно... Не ограничиваясь этим, Сухомлинов создал еще свою сеть шпионажа (контрразведки)... это было типичное воспроизведение аракчеевских «профостов»... Действительно, жизнь как будто толкала офицерство на протест в той или другой форме против «существующего строя».

«Кадровое офицерство, – продолжает Деникин, – постепенно изменяло свой облик... Мистическое «обожание» монарха начало постепенно меркнуть... Появлялось все больше людей, умевших различать идею монархизма от личностей, счастье родины – от формы правления». В дальнейшем, по его словам, катастрофическое влияние на настроения офицеров оказала распутинщина.

Во Пскове, куда прибыл Николай II, располагался штаб Северного фронта. Почетного караула к прибытию императорского поезда командующий фронтом генерал Рузский не выставил. Более того, сам опоздал к встрече, что было уже вопиющим фактом.

Восстановив телеграфную связь с главнокомандующим, генерал Алексеев информировал его обо всех событиях, произошедших с момента отъезда из ставки. И умолял «пока не поздно» «принять меры к успокоению населения» и «восстановлению нормальной жизни в стране». Алексеев получал новости от Родзянко, а потому считал, что «Государственная дума старается водворить возможный порядок», значит, еще не поздно дать народу ответственное и подконтрольное парламенту министерство. Генерал Рузский полночи провел, лично убеждая государя в том же самом. Но Николай II отвечал, что не может пойти на уступки: как монарх он принял на себя абсолютную власть и абсолютную ответственность. Соглашаясь передать свои права другим, он лишил бы себя власти управлять событиями, не избавляясь при этом от ответственности за них.

Это говорил человек, совершивший подряд все безответственные поступки, возможные в сложившейся ситуации. Такова и оценка со стороны генералитета. Деникин с горечью писал о попытке императора добраться до Царского Села: «Два дня бесцельной поездки. Два дня без надлежащей связи, осведомленности о нараставших и изменявшихся ежеминутно событиях». Эта паровозная гонка в разгар войны и революции стала еще одним фактом в копилку мнений офицерского корпуса о личности государя.

Лишь путем долгих уговоров (а ряд источников утверждают, что и путем прямого давления на монарха, с предъявлением ему телеграмм о восстании в Москве, в других городах, на флоте) Алексееву и Рузскому удалось убедить Николая II, что ответственное министерство в такой ситуации – наименьшее из зол. Приняв решение, император отправился спать. Это была ночь с 14 на 15 марта 1917 года.

Кругом измена, трусость и обман

Рузский связался с Родзянко, чтобы сообщить ему судьбоносную весть: Дума может сформировать новое правительство. И услышал в ответ, что ситуация кардинально изменилась, теперь речь может идти только об отречении.

К тому моменту в Петрограде уже безраздельно властвовал Петросовет, начались переговоры о формировании Временного правительства. Председатель парламента давно ничего не контролировал и прекрасно понимал, что с новостью о министерстве его просто высмеют. Другое дело – манифест об отречении монарха, это позволило бы снова оказаться на коне. И Родзянко телеграфировал Рузскому, что делегация Думы немедленно выезжает во Псков: формально – за указом о правительстве, на деле – за отречением.

Информация о разговоре была передана в ставку. Генерал Алексеев потребовал к аппарату Николая II. Ему сообщили, что Его Величество спит. Алексеев потребовал разбудить, но получил отказ – заместителю командующего сообщили, что государь и без того поздно лег. Описание этих событий Алексеев телеграфировал всем командующим фронтами и попросил о реакции. Все командующие высказались за отречение.

В тот день император Николай II записал в своем дневнике: «Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, т. к. с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2-30 ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился... Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин... В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость и обман!»

Из Петрограда все это выглядело гораздо проще. В воспоминаниях меньшевика Николая Суханова вся драма уместилась в несколько предложений: «Первый повстречавшийся член Исполнительного Комитета сообщил: царский поезд, направлявшийся в Царское Село, задержан на станции Дно революционными войсками. Дело ликвидации Романова тем самым было поставлено на очередь. Новость была отличная. Но мне представлялось все это делом второстепенным... Я даже немного опасался, как бы вопрос о династии не вытеснил в порядке дня проблему власти, разрешавшуюся совершенно независимо от судьбы Романовых».

Аналогичным образом воспринимали происходящее в России и ее союзники по Антанте. С их точки зрения, вопрос о власти тоже решался независимо от династии Романовых: Франция и Великобритания просто списали со счетов и Николая II, и монархию. Еще 14 марта они официально признали власть Временного комитета Госдумы, а 24-го «перепризнали» власть Временного правительства. Формальное отречение последнего российского императора уже не имело для них никакого значения.

16 марта гражданин Николай Романов писал в своем дневнике: «Спал долго и крепко. Проснулся далеко за Двинском. День стоял солнечный и морозный. Говорил со своими о вчерашнем дне. Читал много о Юлии Цезаре».

http://vz.ru/politics/2017/3/15/861835.html

Yle, Финляндия

В дни Февральской революции в Хельсинки русские убивали русских, а финны радовались уходу царя

24.03.2017

Сто лет назад 16 марта (3 марта по старому стилю) выпало на пятницу. Финляндия уже тогда жила по григорианскому календарю, хотя и входила в состав Российской империи, где все еще использовался юлианский календарь.

Уже несколько дней по стране ходили слухи о волнениях в Петрограде, об огромных демонстрациях, об уличных боях и борьбе за власть между Думой и царем.

Достоверной информации не было, однако, ни у кого, так как в стране действовала цензура, и ранее генерал-губернатор своим указом заблокировал телеграфную связь с Петроградом.

В Финляндии пока ничего не знали о том, что в ночь с 1 на 2 (15) марта гарнизон Царского села окончательно перешел на сторону революционеров, а поздно вечером 2 (15) марта царь Николай II отрекся от престола. После того, как брат царя, великий князь Михаил Александрович, отказался принять переданный ему российский престол, самодержавной монархии наступил конец.

В России возникло двоевластие: официальная власть находилась в руках Временного комитета Государственной Думы (впоследствии — Временного правительства), фактическая власть в столице — в руках Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов.

В Хельсинки слухи о революционных событиях в Петрограде начали подтверждаться в пятницу 3 (16) марта.

Утром в финских газетах была опубликована декларация командующего Балтийским флотом, вице-адмирала Адриана Непенина о том, что отныне флот подчиняется Исполнительному комитету Государственной Думы:

«…я действую в полном согласии с Исполнительным комитетом Государственной думы, который занят строительством тыла и призывает войска к полному повиновению свои начальникам, а рабочих к усиленной работе».

Люди начали выходить на улицы в надежде узнать подробности. В частности, на Сенатской площади собралось большое количество людей, однако начальник полиции Хельсинки попросил людей разойтись по домам.

К вечеру того же дня ситуация прояснилась окончательно. В дополнительных вечерних тиражах газет была опубликована декларация Временного Комитета, в которой сообщалось о создании Временного правительства, восстановлении гражданских прав и снятии ограничений, касающихся национальностей.

Революция действительно произошла, однако пока не было полной и достоверной информации о том, что произошло с царем.

Генерал-губернатора и его ближайшего помощника арестовали и отправили в Петроград

Тем временем генерал-губернатор Франц-Альберт Александрович Зейн, находившийся в резиденции на Южной Эспланаде, в здании, известном ныне как «Smolna», пытался удержать ситуацию в стране под контролем.

Сразу после начала волнений Зейн проинформировал командующего Балтийским флотом, вице-адмирала Адриана Непенина о ситуации в стране и призвал готовиться к беспорядкам и попыткам немцев воспользоваться ситуацией. Море было, однако, покрыто льдом, и непосредственной военной угрозы для Хельсинки не было. Все же Зейн отдал войскам и чиновникам приказ делать все возможное для предотвращения волнений и поддержания порядка.

В день отречения царя 2 (15) марта Зейн отправил в Петроград телеграмму, в которой сообщил, что в Хельсинки все спокойно, а на следующий день, когда уже стало известно, что власть перешла к Временному правительству, Зейн, по сути, стал персоной нон грата. Правда, сам он пока не знал об этом.

Дело в том, что 3 (16) марта командующий Балтийским флотом, вице-адмирал Адриан Непенин получил телеграмму за подписью министра путей сообщения Временного правительства Н. В. Некрасова с распоряжением об аресте Зейна и его ближайшего помощника, вице-председателя хозяйственного департамента финляндского Сената, Михаила Михайловича Боровитинова, и их дальнейшей отправке в Петроград.

Непенин не медлил с исполнением приказа и пригласил Зейна и Боровитинова на флагманский корабль «Кречет» якобы для «важного совещания». Однако вместо радушного приема Непенин арестовал своих гостей, и в тот же вечер они были поездом отправлены в Петроград.

По слухам, после прибытия поезда на Финляндский вокзал в Петрограде Зейн пытался найти извозчика, который отвез бы их в Таврический дворец. Охранник, сопровождавший арестованных экс-руководителей Великого Княжества Финляндского, однако, ударил Зейна прикладом винтовки в спину со словами «Гуляй, собака!».

Достоверной информации о дальнейшей судьбе Зейна и Боровитинова нет. После прибытия в Петроград их некоторое время держали под арестом в Петропавловской крепости. Позже весной их, однако, освободили по решению председателя Чрезвычайной Следственной Комиссии (ЧСК) Временного правительства Н. К. Муравьева.

Финские историки пишут, что после освобождения Зейн безрезультатно ходатайствовал об оформлении пенсии — как со стороны России, так и в Финляндии. В 1918 году он был снова арестован, на этот раз — большевиками, и они же его убили летом 1918 года. Финские источники пишут, что убийство Зейна произошло либо в Кронштадте, либо в самом Петрограде. По одной из версий, его утопили то ли в Финском заливе, то ли в Неве.

Правая рука Зейна, вице-президент Финляндского сената М. М. Боровитинов в 1918-1921 годах занимал должность профессора на кафедре уголовного права Петроградского университета, где читал специальный курс по кафедре криминальной науки и уголовного суда. Также, по финским источникам, он продолжал поддерживать связь с профессорами Хельсинкского университета, которые старались ему помогать.

По слухам, жена генерал-губернатора Зейна была любовницей Боровитинова еще в Хельсинки, а в Петрограде стала его «экономкой». Софья Ивановна Зейн была известна в Хельсинки как рьяная кошатница. Поговаривали, что ее питомцы свободно гуляли по резиденции генерал-губернатора. Последние из них были обнаружены повешенными на люстрах в бывшей резиденции генерал-губернатора на Южной Эспланаде после того, как бои в Хельсинки закончились весной 1918 года.

Следы Боровитинова теряются после 1921 года…

Финские политики заверили новое правительство России в своей лояльности

После ареста генерал-губернатора и его правой руки и их отправки в Петроград вице-адмирал Непенин пригласил к себе на крейсер «Кречет» также представителей финских политических партий. Среди них были три будущих президента — К. Й. Столберг, Кюёсти Каллио и Ю. К. Паасикиви. Примечательно, что не все приглашенные социал-демократы пришли на совещание.

Командующий Балтийским флотом России заявил финнам, что новый комиссар Временного правительства по делам Финляндии Федор Родичев в скором времени должен приехать в Хельсинки, чтобы сообщить подробности происходящего.

Финны, в свою очередь, заверяли Непенина в своей лояльности к новой власти и желании мира. В частности, Столберг подчеркнул, что финны хотят мира и стабильности.

Одновременно с этим в Петроград выехала финская делегация. Временное правительство отнеслось с пониманием к финским пожеланиям и выразило готовность издать специальный манифест о восстановлении конституционных прав Финляндии. Финнов пригласили к участию в его составлении.

Работа над манифестом шла несколько дней. Социал-демократы требовали расширения полномочий парламента и социальных преобразований, в то время как буржуазные партии были готовы довольствоваться меньшим. Такое расхождение позиций объяснялось тем, что на тот момент в финском парламенте большинство составляли социал-демократы, и буржуазные партии не хотели укреплять их позиции.

Результатом визита финских политиков в Петроград стало то, что Временное правительство 20 марта восстановило конституционные права Финляндии, существовавшие до указов Николая II об ограничении прав, и заверило финнов в том, что не будет вмешиваться во внутренние дела Финляндии.

Восставшие матросы устроили в Хельсинки кровавую бойню

Тем временем командующий Балтийским флотом вице-адмирал Непенин пытался скрыть истинное положение дел от революционно настроенных матросов, но это оказалось роковой ошибкой. Слухи стремительно распространялись, и матросы начали бунтовать. На Балтийском флоте началось вооруженное восстание.

На митинге восставшие матросы обвинили Непенина в том, что он скрывал вести о революции в Петрограде, и потребовали от него добровольно сдать командование флотом выбранному матросами адмиралу Андрею Максимову.

Жить вице-адмиралу осталось недолго. Непенин был убит выстрелом в спину в субботу 4 (17) марта. По некоторым данным, это произошло в районе Катаянокка, возле офицерского клуба, сейчас там находится здание казино Katajanokan kasino, по другим — в порту Хельсинки, или, согласно другим источникам, вице-адмирал был убит на льду Финского залива возле ворот в крепость.

До этих событий вице-адмирал успел послать в Петроград телеграмму: «Балтийского флота как боевого соединения больше нет» — по другой версии: «Балтийский флот не боеспособен. Делаю все, что в моих силах». И вскоре после этого — еще одну телеграмму: «Восстание почти на всех кораблях».

Об обстоятельствах смерти Непенина существует противоречивая информация. Согласно одной из версий, группа матросов арестовала Непенина, по другой, — потребовала, чтобы он отправился с ними в город на митинг по случаю прибытия из Петрограда в Хельсинки представителей новой власти.

По воспоминаниям очевидца, штабс-капитана Корпуса гидрографов Н. М. Таранцева, убийство Непенина произошло так:

«Когда большая толпа матросов, частью пьяных — после ночных убийств — в большинстве с „Императора Павла I" пришла требовать, чтобы командующий флотом отправился с ними на митинг… адмирал Непенин решил идти, опасаясь худшего. Сопровождать его пошли флаг-офицер Тирбах и инженер-механик… Куремиров. Оба лейтенанты. Когда толпа, во главе которой шёл адмирал, только миновала ворота, матросы подхватили под руки Тирбаха и Куремирова и отбросили их прочь, в снег за низенький чугунный заборчик. Непенин остановился, вынул золотой портсигар, закурил повернувшись лицом к толпе и, глядя на неё, произнес как всегда, негромким голосом: „Кончайте же ваше грязное дело!" Никто не шевельнулся. Но, когда он опять пошёл, ему выстрелили в спину. И он упал. Тотчас же к телу бросился штатский и стал шарить в карманах. В толпе раздался крик „шпион!". Тут же ждал расхлябанный серый грузовик. Тело покойного сейчас же было отвезено в морг. Там оно было поставлено на ноги, подпёрто брёвнами и в рот была воткнута трубка». (А. Н. Павлов. № 3 // К юбилею «бескровной», 1954)

Вечером того же дня лейтенант Тирбах разыскал тело вице-адмирала, обмыл, одел и на следующий день устроил похороны. Похоронили бывшего командующего Балтийским флотом Непенина на кладбище православного прихода Хельсинки, где его могила находится по сей день. Судя по цветам и свечам, за могилой ухаживают.

Жертвами Февральской революции в финской столице стали около 100 русских офицеров

За три революционных дня, с 16 по 18 марта, в Хельсинки было убито, по разным данным, около 150 российских военных, из которых около ста были офицерами. По другим данным, в Хельсинки было убито 45 офицеров. Точных данных на этот счет нет.

Первым, 3 (16) марта, был убит командир 2-й бригады линейных кораблей Балтийского флота, контр-адмирал Аркадий Небольсин. Дальше последовало убийство вице-адмирала Непенина. На флоте офицеров убивали на кораблях, затаскивая в котельные и проламывая им головы молотом, многих утопили в проруби.

На следующий день, в субботу 4 (17) марта, восстание охватило и сухопутные войска. Начались убийства офицеров на улицах города. В частности, на улице Алексантеринкату был прибит к стене комендант Свеоборгской крепости, генерал-лейтенант по флоту Вениамин Протопопов.

В дни февральской революции в Хельсинки жестоко оборвались жизни многих командиров кораблей, морских и сухопутных офицеров. В зверствах позже обвинили большевистских агитаторов и немецких шпионов, однако историки не нашли подтверждения этим утверждениям.

Память об убитых в дни Февральской революции в финской столице российских офицерах хранится в православных храмах Хельсинки, в частности, в Успенском кафедральном соборе и церкви Ильи Пророка на кладбище православного прихода, где висят памятные доски с именами убитых.

Финский генерал Маннергейм скрывался от революционеров в охваченном волнениями Петрограде

В смертельной опасности в дни Февральской революции оказался и финский генерал царской армии, будущий маршал Маннергейм, который в конце февраля (по новому стилю — в середине марта) возвращался из Хельсинки через Петроград на фронт Первой мировой.

В начале 1917 года 12-я кавалерийская дивизия Маннергейма сражалась в горах Восточных Карпат, на территории нынешней Румынии. В конце января 1917 года дивизию перевели в резерв в Бессарабию в Кишинэу (Кишинев), и Маннергейм попросил короткое увольнение, чтобы съездить в Финляндию. В Царском селе он встретился с императором и императрицей, и после этого уехал в Финляндию.

Из Хельсинки в Петроград Маннергейм вернулся 24 февраля (9 марта), когда в городе уже начались волнения и протесты. Маннергейм остановился в гостинице Hotel d´Europe, и 26 февраля (11 марта) посмотрел балет в Мариинском театре. 30 годами позже в своих мемуарах Маннергейм вспоминал, с каким трудом он достал билеты.

Утром в понедельник, 27 февраля (12 марта) генерал проснулся, оделся, посмотрел в окно и увидел на улице толпы людей с красными флагами и повязками. Кто-то из протестующих заметил в окне человека в генеральской форме, на Маннергейма начали показывать пальцем. В этот момент в дверь постучали, это был старый консьерж, который объяснил финскому генералу, что офицеров начали арестовывать, и показал ему, как выйти через задний ход.

Маннергейм направился к своему старому знакомому, директору шведской компании Эммануэлю Нобелю. Он тоже был взволнован, и они решили втроем — Нобель, Маннергейм и сотрудник-француз — отправиться домой к Нобелю. На улице в Маннергейме узнали офицера по его солдатским сапогам. Из толпы раздался крик: «Смотрите, переодетый офицер!» Троим иностранцам, однако, удалось продолжить свой путь, и они благополучно добрались до квартиры Нобеля.

Маннергейм, однако, не осмелился задержаться там надолго. Он решил перебраться к финскому лейтенанту в отставке Селину. Там уже скрывались финский офицер Микаэль Грипенберг, который приходился Маннергейму мужем сестры, и отставной генерал Торстен Лоде. Вечером группа революционеров ворвалась в квартиру Селина и заявила, что они ищут «скрывающегося генерала». Селин им спокойно объяснил, что в квартире проживает отставной генерал, но его нет сейчас дома.

Маннергейм, который в тот момент разговаривал по телефону, был одет в домашний халат и не выглядел по-военному, однако снова его выдали сапоги. «Пригодятся на морозе», — сказал Маннергейм и заявил, что он финн. Революционеры довольствовались этим ответом и покинули квартиру.

Тем временем число убитых в Петрограде достигло уже полутора тысяч. Маннергейму удалось вернуться в гостиницу, забрать вещи, и в четверг, 2 марта (15 марта) он сел в поезд и уехал в свою часть в Бессарабию. Финскому генералу на тот момент было 49 лет.

Жители Хельсинки стали свидетелями кровавых событий

В Хельсинки жители столицы смотрели на происходящее в городе с неподдельным ужасом, и многие из них стали свидетелями кровавых событий.

Так, плотник Эмиль Викстрём из Хельсинки работал на военной судоверфи вместе с поляками, латышами и эстонцами. В пятницу 16 марта в его бригаде, работавшей на российском военном судне, трудились вместе финны и трое эстонцев. После окончания рабочего дня русские матросы пригласили их поужинать вместе. На ужин подали щи, а после ужина плотники и матросы начали смотреть кино. Однако не успели они досмотреть фильм, как послышались звуки стрельбы и шум. Эмиль и другие плотники пытались покинуть судно, однако им не позволили это сделать. В Хельсинки началось восстание матросов Балтийского флота.

Офицеры заперлись в своих каютах и отказались поднять революционный флаг. Однако суда одно за другим перешли на сторону революции, на мачты поднимались красные фонари и флаги, на судах раздавались победные залпы и крики «Ура!».

В конце концов, в порту остался лишь один корабль, экипаж которого не присоединился к восставшим. В каюте корабля финский плотник Эмиль Викстрём, его товарищи и матросы с тревогой следили за происходящим.

В конце концов ситуация разрешилась таким же образом, как и на других судах. Оказавшие сопротивление офицеры были убиты, и корабль перешел на сторону революции.

В субботу слухи о революции подтвердились

Утром в субботу, 17 марта, в Хельсинки шел снег. В те годы суббота была рабочим днем, и люди спешили на работу и учебу. На улицах, однако, было странно тихо, трамваи не ходили. В районе Хаканиеми на улицах маршировали русские военные, и духовые оркестры играли «Марсельезу» и другие революционные песни.

Школьники узнали, что школы не работают, и учеников отправили по домам. Многие школьники, однако, не спешили домой, а остались в городе, чтобы понаблюдать за происходящим. Одним из них был 17-летний лицеист Йохан Вайнио.

«По ту сторону Питкясилта мы увидели жандармского офицера. Навстречу к нему двигался патруль матросов с наганами в руках. Они сорвали у офицера погоны, сказали ему что-то на чужом нам языке и тут же его пристрелили».

«Другой случай мне запомнился на Лиисанкату. Русский солдат лежал, затаившись, в арке одного из домов. По улице в сторону города двигался грузовик с русскими офицерами. Этот солдат выстрелил в офицеров, один из них упал с грузовика на мостовую. Солдат еще несколько раз выстрелил, и труп задергался. Это было второе убийство, свидетелем которого я стал в те дни», — вспоминал позже Вайнио.

В целом настроение в городе те дни, несмотря на стрельбу и убийства, было праздничным и приподнятым. Финны радовались, что избавились от ненавистного «царя-угнетателя». Появилась надежду на перемены к лучшему. Многие носили приколотые к одежде красные бантики, даже сторонники буржуазных партий.

Люди продолжали стекаться в центр города, на привокзальную площадь. Там уже находились тысячи военных и рабочих военных судоверфей. Ходили слухи, что из Петрограда должны приехать представители Временного правительства, чтобы разъяснить людям ситуацию.

Как только до Петрограда дошла информация о волнениях в финской столице, Исполнительный комитет Временного Правительства принял решение об отправке в Хельсинки делегации во главе с меньшевиком Матвеем Скобелевым и новым комиссаром Временного правительства по делам Финляндии Федором Родичевым. По прибытии в Хельсинки они прямиком отправились на митинг на привокзальной площади, где их уже с нетерпением ждали.

Вдруг прозвучал выстрел. Что это было? Стреляли ли с балкона гостиницы Fennia? На площади началась паника. Люди пытались укрыться в подъездах домов и попасть внутрь здания вокзала, Национального театра и Атенеума. Вскоре ситуация, однако, успокоилась, и ораторы продолжили свои выступления.

Высоким гостям из Петрограда удалось успокоить ситуацию, и убийства, за редкими исключениями, закончились к концу дня субботы.

Вечером того же дня стало окончательно понятно, что революция началась. Вечерние газеты писали об отречении царя и окончании эпохи Романовых.

В городе было необычайно тихо. Не работали ни магазины, ни кафе. Многие обращали внимание на то, что полицейских тоже нигде не было видно. На улицах валялись трупы убитых русских офицеров и тяжелораненые военные. Пожарные собирали трупы и отвозили их в больницы или морги. Первая ночь после начала революции была исключительно тихой и спокойной. На улицах патрулировали лишь отряды революционных матросов.

Утром в воскресенье, 18 марта, в столице Великого княжества, как всегда по воскресеньям, был слышен колокольный звон, звавший людей на богослужение. Кафе снова были открыты, вновь заработали кинотеатры и рестораны.

«В столице Финляндии царит мир и порядок», гласил заголовок в газете Helsingin Sanomat.

Революция открыла перед финнами многообещающие, но туманные перспективы

Первая волна революции прошлась по финской столице, шокировав финнов актами насилия. Около 100 русских офицеров и солдат были убиты на военных кораблях и на улицах города. Генерал-губернатор и вице-президент Финляндского сената были арестованы и отправлены в Петроград.

Царя свергли с трона, ему на смену пришло Временное правительство, которое декларировало свободу и продолжение войны.

Но что все это означало для финнов?
Вскоре выяснилось, что среди жителей Финляндии нет единомыслия на этот счет.

Источники:

Samu Nyström: Helsinki 1914-1918. Toivon, pelon ja sekasorron vuodet;
Risto Valonen: Suomen synty ja kuohuva Eurooppa;
Esko Varho, Yle: Kun Suomesta tuli Suomi, osa 3: Murha-aalto Helsingin jäillä;
Jukka Halonen, IL: «Keisari on kaatunut»;
Seppo Varjus IS: Vapauden verinen koitto; Wikipedia

Оригинал публикации: В дни Февральской революции в Хельсинки русские убивали русских, а финны радовались уходу царя
Опубликовано 18/03/2017 17:26
http://inosmi.ru/politic/20170324/238937347.html

The New York Times, США

О чем думал Ленин?

07.04.2017
Тарик Али (Tariq Ali)

Лондон. — О чем думал Владимир Ильич Ленин во время долгой поездки на Финляндский вокзал в Петроград в 1917 году?

Как и всех остальных, его поразила та скорость, с которой победила Февральская революция. Во время поездки по Европе из Цюриха в Россию в любезно предоставленном германским кайзером опломбированном вагоне он наверняка размышлял о том, что такую возможность нельзя упускать.

В том, что слабые либеральные партии вошли в новое правительство и заняли там господствующее положение, не было ничего неожиданного. Его беспокоило другое. Он получал сообщения о том, что большевики проявляют неуверенность, не зная, что делать дальше. Их, как и почти всех левых, по рукам и ногам связывала теория марксистской ортодоксии, которая гласила, что на данном этапе революция в России может быть только буржуазно-демократической. Социализм возможен только в странах с передовой экономикой, таких как Германия, Франция и даже Соединенные Штаты, но не в крестьянской России. (Лев Троцкий со своей группой интеллектуалов был одним из немногих, кто не соглашался с такой точкой зрения.)

Поскольку ход революции был заранее предопределен, социалисты могли только предложить свою поддержку Временному правительству, которое проводило первый этап революции и создавало полноценное капиталистическое общество. И только после формирования такого общества они могли начать агитацию за более радикальную революцию.

Такое сочетание догматизма и пассивности возмущало Ленина. Февральские потрясения заставили его переосмыслить старые догмы. Теперь он считал, что для движения вперед необходима социалистическая революция. Никакого другого решения нет и быть не может. Царизм нужно уничтожить целиком и полностью. Так он и сказал, выйдя из поезда в Петрограде: не может быть компромиссов с правительством, которое продолжает войну, и с партиями, поддерживающими такое правительство.

Олицетворением его тактического мышления стал большевистский лозунг «Мир народам, земля крестьянам, хлеб голодным». А что до революции, то теперь он утверждал, что международная капиталистическая цепь порвется в своем самом слабом звене. Если заручиться поддержкой российских рабочих и крестьян, и создать новое социалистическое государство, это сформирует условия для восстания в Германии и в других странах. Без этого, заявлял Ленин, в России будет трудно построить серьезную форму социализма.

Свой новый подход он изложил в «Апрельских тезисах», но ему пришлось упорно бороться, чтобы убедить в этом партию большевиков. Кое-кто осуждал Ленина за то, что он отвернулся от общепризнанной марксистской доктрины, однако он в этом случае цитировал Мефистофеля из гетевского «Фауста»: «Суха, мой друг, теория, везде, но древо жизни пышно зеленеет». Одним из его первых сторонников стала феминистка Александра Коллонтай. Она тоже отвергала компромиссы, считая их невозможными.

Период с февраля по октябрь был, наверное, самым открытым за всю историю России. Ленин склонил на свою сторону большевистскую партию, объединился с Троцким и начал готовить новую революцию. Временное правительство Александра Керенского отказалось выйти из войны. Большевистские агитаторы в войсках на фронте всячески критиковали его за колебания и нерешительность. Затем начались бунты и массовое дезертирство.

Многие трудящиеся из состава рабочих и солдатских Советов начали понимать смысл ленинской стратегии. Большевики получили большинство в петроградском и московском Советах, и партия начала быстро увеличивать свои ряды и добиваться успеха в других местах. Такое слияние ленинских политических идей и растущего классового сознания рабочих стало формулой октябрьских событий.

Октябрьская революция не была ни заговором, ни тем более переворотом. Пожалуй, это было самое публичное и открыто спланированное восстание в истории. Два самых старых товарища Ленина из Центрального комитета партии выступили против немедленной революции и опубликовали дату этого события. Естественно, окончательные детали никто заранее не рекламировал, однако захват власти оказался стремительным, а насилие было сведено к минимуму.

Все изменилось с началом Гражданской войны, в которой врагов зарождавшегося советского государства деятельно поддержали бывшие западные союзники царя. В результате возник хаос, и погибли миллионы людей, но в итоге большевики одержали верх. Правда за это они заплатили ужасную политическую и моральную цену, включая фактическое исчезновение рабочего класса, который совершил революцию.

Таким образом, после Октябрьской революции 1917 года выбирать пришлось не между Лениным и либеральной демократией. Выбор предстояло сделать в ходе жестокой вооруженной борьбы между Красной и Белой армиями. Последнюю возглавили царские генералы, не скрывавшие того, что в случае их победы все большевики и евреи будут уничтожены. В результате погромов белых исчезали целые еврейские села. Большинство российских евреев оказывали сопротивление, вступая либо в Красную армию, либо в партизанские отряды. Мы не должны забывать и о том, что спустя несколько десятилетий именно Красная армия, созданная в ходе Гражданской войны Троцким, Михаилом Тухачевским и Михаилом Фрунзе (первые двое были впоследствии уничтожены Сталиным), сломила военную мощь Третьего рейха в ходе эпических сражений под Курском и в Сталинграде. К тому моменту со смерти Ленина минуло почти два десятка лет.

Последние два года до своей смерти, наступившей в 1924 году, Ленин был ослаблен апоплектическим ударом и параличом, и у него было время для размышлений о достижениях Отябрьской революции. Он был недоволен. Ленин видел, что большевизм заразился привычками и методами работы царизма, которые не были уничтожены. Он осознал, что великорусский шовинизм набрал силу, и его нужно искоренять. После огромных потерь в Гражданской войне уровень партийной культуры был достоин сожаления.

«Дела с госаппаратом у нас печальны, чтобы не сказать отвратительны, — написал он в газете „Правда". — Вреднее всего было бы полагаться на то, что мы хоть что-нибудь знаем».

«Нет, такого аппарата и даже элементов его у нас до смешного мало. И мы должны помнить, что для создания его не надо жалеть времени и надо затратить много, много, много лет», — сделал он свой вывод. Ленин считал, что революция должна признать свои ошибки и обновиться, а иначе она потерпит поражение. Однако после смерти вождя к его урокам не прислушались. Его работы игнорировались, либо специально искажались. Впоследствии в Советском Союзе уже не было лидера с ленинским даром предвидения.

«Его ум был удивительным инструментом, — писал Уинстон Черчилль, которого никак нельзя назвать поклонником большевизма. — Озарения его ума давали возможность сразу охватить весь мир, всю его историю, его горести, глупости, позор и, в первую очередь, несправедливость. Его интеллект был обширен и в некоторых фазах великолепен».

Ни один его последователь из числа реформаторов (ни Никита Хрущев в 1950-х и 1960-х годах, ни Михаил Горбачев в 1980-х) не обладал достаточными способностями, чтобы преобразовать страну. Распад Советского Союза объясняется деградацией его политической культуры, а порой и смехотворной неполноценностью бюрократической элиты, и в равной степени экономическим застоем и ресурсной зависимостью, которая возникла в 1970-е годы. Одержимые стремлением догнать в техническом плане Соединенные Штаты Америки, советские лидеры вырывали почву у себя из-под ног. В заключительной и весьма печальной главе революции многие партийные чиновники превратились в миллионеров и олигархов, о чем Троцкий писал еще в 1936 году, находясь в эмиграции.

«Политика есть самое концентрированное выражение экономики», — заметил однажды Ленин. Когда капитализм спотыкается, политики и их покровители из числа олигархов сталкиваются с тем, что избиратели в массовом порядке покидают их партийные ряды. Сдвиг вправо в западной политике стал бунтом против неолиберальных коалиций, которые правят после распада Советского Союза. Но сегодня политики уже не могут обвинять во всем социализм, как они делали это раньше — ибо этот социализм не существует.

В национал-консервативной России под руководством президента Владимира Путина в этом году не празднуют юбилеи Февральской и Октябрьской революций. «Этих праздников нет в нашем календаре», — заявил в прошлом году Путин одному моему знакомому журналисту из Индии.

«После их смерти, — писал Ленин о революционерах, — делаются попытки превратить их в безвредные иконы, так сказать, канонизировать их, предоставить известную славу их имени для „утешения" угнетенных классов и для одурачения их, выхолащивая содержание революционного учения, притупляя его революционное острие, опошляя его». После смерти тело Ленина мумифицировали вопреки протестам его вдовы и сестер, выставили на всеобщее обозрение и стали относиться к вождю как к византийскому святому. Он предсказал свою собственную судьбу.

Тарик Али — член редакционного комитета журнала New Left Review. Его последняя книга называется «Дилеммы Ленина: терроризм, война, империя, любовь, революция» (The Dilemmas of Lenin: Terrorism, War, Empire, Love, Revolution).

Это очерк из серии «Красный век» (Red Century), которая посвящена наследию и истории коммунизма за 100 лет после революции в России.

http://inosmi.ru/social/20170407/239050509.html
Оригинал публикации: What Was Lenin Thinking?
Опубликовано 03/04/2017

DW

Россия после Февральской революции: что пошло не так?

24.03.2017
Автор Элина Ибрагимова

Какие действия Временного правительства привели к перевороту в октябре? Какой была бы Россия, если бы большевики не пришли к власти? На эти вопросы DW попросила ответить двух российских историков.
Коммунистические флаги

Cто лет назад, в марте 1917 года, в России завершилась Февральская революция. Какие изменения внесла она в общественное устройство России? Какие действия Временного правительства привели к перевороту в октябре 1917 года? Какой была бы Россия, если бы большевики не пришли к власти? На эти вопросы DW попросила ответить двух российских историков - Никиту Соколова и Александра Резника.

Никита Соколов, кандидат исторических наук, член Вольного исторического общества:

В 1917 году Временное правительство допустило грубейшие ошибки. Самая значительная - в том, что оно недооценило степень усталости народа от Первой мировой войны. Тяготы этой войны были существенны, и степень непопулярности в народе огромна. Первый кризис Временного правительства случился уже в апреле: антиправительственные манифестации в Петербурге шли под лозунгами большевиков - с требованием мира. Однако Временное правительство уклонилось даже от символических шагов, которые могли бы свидетельствовать о стремлении к завершению войны. Желая дождаться победного ее окончания, Временное правительство всячески оттягивает созыв Учредительного собрания. Если бы выборы не оттягивались и прошли в апреле-мае, то ход событий был бы другим.

Если бы Временное правительство поторопилось с созывом Учредительного собрания, тогда не было бы Октябрьской революции. На дистанции от февраля до октября - очень много "развилок", когда события могли пойти кардинально иным путем. Последней развилкой стал конец августа 1917 года, когда Александр Керенский не договорился с Лавром Корниловым, а Временное правительство - со Ставкой. Если бы они договорились, к чему были все предпосылки, то Россия стала бы социалистической республикой, но с менее радикальной риторикой. Более того, если бы генералы объединились с Временным правительством, то большевики не пришли бы к власти. И, разумеется, не было бы СССР.

Вот пример еще одной развилки: что было бы, если бы Николай II был в большей степени государь, чем "отец семейства"? Если бы он не поехал утешать императрицу, которая волновалась из-за того, что дети болеют корью, то он остался бы в Ставке с верными войсками, которые ненавидели взбунтовавшиеся запасные батальоны. Государь в окружении верных войск задавил бы эти батальоны. Но он уехал в Царское село и остался на двое суток вообще без связи. В результате - отречение. Если бы он остался с гвардейскими полками, все бы пошло иначе: мятеж в Петрограде был бы подавлен. Февральская революция  имела бы последствия, но иных масштабов.

Александр Резник, кандидат исторических наук, постдокторант Базельского университета (Швейцария):

На мой взгляд, такие вопросы настолько же популярны, насколько они непродуктивны для понимания революции. Историю вообще можно воспринимать и как череду случайностей с сопутствующими ошибками Николая II, Керенского и других, и как органический процесс модернизации. Но если мы хотим понять, что же "пошло не так", мы должны учитывать весь сложнейший исторический контекст. Но если сыграть в интеллектуальную игру под названием "ретроанализ", то я бы назвал главной послефевральской ошибкой - нежелание и неспособность основных политических сил немедленно приступить к решению вопросов о мире и земле. Россия не могла и не должна была участвовать в империалистической войне: ее следовало заканчивать любыми способами. Земельный фонд следовало перераспределить между крестьянами, которые трудились на ней, без уступок крупным землевладельцам.

В рамках предложенной интеллектуальной игры можно представить, что если бы Россия немедленно заключила путь даже и "грабительский" мир, немедленно передала землю крестьянам и немедленно созвала Учредительное собрание, то политические конфликты внутри политических партий не достигли бы формы полномасштабной гражданской войны. Представим себе парламент, в котором большинство - за умеренными социалистическими партиями, выступающими в блоке против оппозиции из большевиков и других "левых", но учитывающими радикальные настроения в обществе. Честно говоря, в это верится с трудом, настолько глубокими были конфликты внутри российского общества.

http://www.dw.com/ru/россия-после-февральской-революции-что-пошло-не-так/a-38095138

Le Temps, Швейцария

Как Франция реагировала на Октябрьскую революцию 1917 года
Анализ освещения французскими СМИ революции 1917 года: Октябрьская революция, избранные отрывки

06.03.2011

Жан-Франсуа Файе (Jean-François Fayet)

Робер Галик (Robert Galic) рассказывает о том, как газета L’Illustration освещала Октябрьскую революцию в России в перспективе сохранения альянса с Францией.

К январю 1917 года армии Антанты и центрально-европейских государств сражаются уже два с половиной года, а исход войны по-прежнему не определен. Умывшись кровью в Восточной Пруссии, «русский каток» вынужден отойти на линию фронта, которая протянулась от Балтики до Карпат. Несмотря на неудачу Брусиловского прорыва летом 1916 года, Россия держится довольно хорошо. По крайней мере, именно об этом сообщает своим читателям газета L’Illustration. Пятнадцать месяцев и две революции спустя подписан Брест-Литовский мирный договор. Советская Россия выходит из войны. Для Франции - это наихудший из возможных сценариев.

Так смогли ли французские читатели L’Illustration следить за невероятным развитием событий, которые происходили в России в течение 1917 года? По мнению Робера Галика, автора исследования о работе этого первого иллюстрированного еженедельного издания на французском языке (газета выходила с 1843 по1944 годы и выделялась частым использованием фотографий, карт и рисунков, а также талантом своих сотрудников, один из которых, Луи Грондижс (Louis Grondijs), считается первым военным корреспондентом), журналистам L’Illustration удалось сообщать самые подробные «Новости из России». Несмотря на точность, передавались они через призму Первой мировой войны и стремления сохранить доверие французов к своему российскому союзнику.

Хотя в начале 1917 читателям и были известны все подробности о ходе военных операций, они ничего не знали о проблемах в российской армии и нарастающей уже много лет напряженности во всех составляющих царской России: от крестьянских масс до волнений рабочих и национальных движений в периферийных регионах. Нужно сказать, что людям далеко не всегда было легко понять эту Россию, где Февральская революция состоялась в марте, а Октябрьская на самом деле произошла в ноябре (все дело в юлианском календаре, который на 13 дней отстает от привычного нам григорианского). Чтобы объяснить падение царского режима в результате всего лишь трех дней голодного бунта, корреспонденты прибегли к аналогии: Февральская революция - это отражение революции 1789 года. Николая II, как и Людовика XVI представили «слабым монархом», на которого «оказывала пагубное влияние его супруга» «немка» Александра, сравнив это с воздействием «австрийки» Марии-Антуанетты на короля Франции.

Кроме того превращение «тюрьмы народов» в республику по-видимому лишь укрепило идеологическое единство Антанты: «Да здравствует союз двух свободных стран, Франции и России!»

Корреспонденты L’Illustration в России подробно (пусть и с большим опозданием) описали революционное действо, противостояние временного правительства и петроградских Советов, июльское восстание большевиков и попытку государственного переворота генерала Корнилова, однако главный, по их мнению, вопрос заключался в том, сможет ли Россия продолжить войну. Кто победит, сторонники ведения войны или последователи ленинской программы-максимум, которые выступали за немедленное заключение мира? «Каким бы ни был режим, к которому приведет революция в России, главное для нас - сохранять уверенность в том, что все делается на пользу союза против общего врага», - пишет корреспондент газеты 24 марта 1917 года.

Суждения об основных действующих лицах также менялись крайне быстро: если сначала Керенского считали опасным экстремистом, то после того как он получил портфель военного министра, его начали представлять как нового Наполеона. Что касается Троцкого, о нем долгое время упоминали лишь вскользь, но когда тот стал народным комиссаром иностранных дел, то сразу получил статус главного мыслителя в среде новой власти. Тем не менее, задача издания всегда оставалась неизбежной: любыми способами (включая цензуру и искажение фактов) поддерживать иллюзию того, что Россия оставалась верным союзником Франции.

Пример работы L’Illustration во время событий 1917 года наводит нас на размышления о последствиях искаженного и выборочного представления событий во имя государственных интересов и стремления успокоить читателей. Такова цель автора этого увлекательного произведения, которое читается как настоящий репортаж.

Оригинал публикации: La révolution russe, morceaux choisis
Опубликовано 03/03/2011 17:45
http://inosmi.ru/history/20110306/167076108.html

Отредактировано Konstantinys2 (Сб, 28 Окт 2017 08:38:39)

Хуаньцю шибао, Китай

Для КПК Октябрьская революция — отправная точка идеологии

13.11.2014
Ань Вэйпин (An Weiping)

Прошедший на Красной площади 7 ноября грандиозный парад, приуроченный к годовщине победы Октябрьской революции, побудил автора этих строк еще раз подумать об этой знаменательной дате. Как мы расцениваем день победы коммунизма, что думаем о революции, благодаря которой Китай узнал об идеях марксизма? Вот вопросы, над которыми стоит задуматься каждому члену Коммунистической партии Китая.

97 лет назад с крейсера «Аврора» прозвучал холостой выстрел, ставший сигналом к действию. Тогда большевики под руководством Владимира Ильича Ленина свергли буржуазное временное правительство России. Так родилось первое социалистическое государство в мире и вторая страна, где у власти встал пролетариат. Вспоминая эти произошедшие много лет назад события, нельзя забывать: благодаря пушечному залпу Октябрьской революции Китай узнал о марксизме-ленинизме. Свет Октябрьской революции показал Китаю, что тот ведет революционную борьбу не в одиночку. Успех Октябрьской революции дал понять прогрессивному обществу Китая, что у страны другая судьба, что будущее не за горами. Под влиянием и при помощи России по всему Китаю загремел триумфальный марш, призывающий к подъему и возрождению страны.

Сегодня, спустя 97 лет, несмотря на то, что великий и могучий Советский Cоюз в итоге распался, русские до сих пор продолжают спорить о том, как же все-таки расценивать эту революцию. Пусть безобидные с виду действия изменили до неузнаваемости некоторые символичные реликвии того времени, и День Великой Октябрьской социалистической революции сегодня празднуют не так торжественно и величаво, как во времена СССР, мы все равно радостно наблюдаем за тем, как 114-летний крейсер «Аврору» готовят к участию в церемонии, посвященной столетию со дня революции, как первоначальные планы разобрать Шуховскую телебашню в Москве были пересмотрены, так что теперь ее просто отремонтируют. Несколько дней назад Коммунистическая партия РФ провела торжества по случаю годовщины революции, лидер партии Геннадий Зюганов возложил цветы к мавзолею Ленина на Красной площади.

Нельзя откреститься от истории, не следует пренебрегать былыми победами. Для членов Коммунистической партии Китая Октябрьская революция — источник моральных сил, отправная точка нашей идеологии. Сохраняя в памяти те события, которые произошли давным-давно, мы как будто бы заново разжигаем пламя социализма. В некотором роде это великая эстафета, которую мы передаем из поколения в поколение.

Мы должны бережно хранить воспоминания об Октябрьской революции, с помощью истории партии, страны и армии способствовать распространению социализма с китайской спецификой. Необходимо убедиться в том, что в учебных заведениях, прессе и культуре говорится о том, какое влияние оказало это событие на современный Китай и какое ему отводится место в истории. Необходимо окунуться в наше прошлое и провести тщательное исследование того, как первоначально задумывался социализм, крепко-накрепко запомнить исходную точку марксизма в КНР.

Много лет назад День Великой Октябрьской социалистической революции помечали в календарях специальным символом. Сегодня таких «напоминаний» все меньше и меньше. Воспоминания людей тоже постепенно стираются. Поэтому нужно соответствовать темпам развития эпохи «больших данных» и при помощи информационных средств перенести знания о таких торжествах в интернет, чтобы потом простым щелчком мышки можно было приблизиться к истории и пополнить наши знания.

Ленин говорил, что лучший способ отпраздновать победу великой революции — это сосредоточить все внимание на тех задачах, которые еще не выполнены. Перед нами стоят две большие задачи: воплотить в жизнь программу «целей на два столетних срока» (за 100 лет (1921-2021 гг.) — сформировать в Китае среднезажиточное общество, за столетие (1949-2049 гг.) добиться великого процветания нации — прим. пер.), возродить «китайскую мечту» народа. Мы должны прилагать все усилия, дорожа при этом каждой минутой и секундой, чтобы поддерживать энтузиазм, горящий в наших сердцах, добиваться новых успехов, которые пойдут на пользу нашей великой стране.

Автор статьи — заместитель командира корпуса армейской группы.

http://inosmi.ru/history/20141113/224235436.html
Оригинал публикации: 十月革命应是我党"思想故乡
Опубликовано 10/11/2014 19:49

Czas, Польша

Развитие революции

27.02.2013

27 февраля 1917 года в России началась Февральская буржуазно-демократическая революция. Предлагаем  вашему вниманию документ эпохи — аналитическую статью из польской газеты Czas, вышедшую в свет 19 марта 1917-го.

Все сообщения из России подвергаются цензуре «временного комитета» Думы, который взял в свои руки прерогативы короны, назначил и взял под контроль деятельность временного правительства. Таким образом, оценивая поступающие известия, следует помнить, из какого источника они исходят.

Тем временем революция развивается и принимает более спокойные формы. До сих пор, правда, доподлинно неизвестно где пребывает царь, однако обнародовано его заявление, в котором он от своего имени и от имени сына отрекается от трона в пользу ближайшего родственника — великого князя Михаила. Добровольно ли отрекся царь или действовал под чьим-то принуждением, неизвестно. В этом могли быть замешаны разные силы, в том числе с семейной и военной стороны; возможно, на решение своего племянника оказал влияние великий князь Николай Николаевич, которому, видимо, во второй раз доведется стать главнокомандующим. Впрочем, если заявленные Временным комитетом лозунги воплотятся в жизнь, дальнейшее пребывание Николая II у власти в любом случае было бы совершенно невозможным. Комитет обещает парламент, который будет избираться путем равного тайного и всеобщего голосования, парламентское правительство, равные права для вероисповеданий и национальностей и целый ряд подобных доктрин, будто бы прямо позаимствованных из декларации прав человека. Николай II, со своей (исходящей из традиции и натуры) привычкой к неограниченной власти, раз в месяц менявший состав министерств, лишь бы только не идти на поводу у Думы, никогда не смог бы стать конституционным монархом с несравнимо меньшим объемом компетенций, и воспользовался бы первым подходящим случаем, чтобы избавиться от парламента и конституции. С победой революции дни его правления были сочтены, и если он еще жив, то только благодаря тому, что пришедшие к власти люди уже не считают его фигуру опасной для нового порядка вещей. […]

Возвращаясь к вопросу причин переворота, главным взрывоопасным фактором, как сейчас выясняется, явились голодные бунты, которые охватили Петербург, Москву и другие крупные города. В результате полной дезорганизации работы железных дорог, коррупции в среде чиновников и нерасторопности бюрократии большие российские города внезапно остались без средств к существованию, что почувствовали на себе бедные слои населения, не имеющие средств для покупки продовольствия по непомерным ценам. Однако бурление в массах, несомненно, распространялось и подпитывалось тайной агитацией элементов, заинтересованных в создании революционной обстановки. Насколько к этой работе был причастен английский посол можно судить лишь по слухам, но и без английской помощи эмоции толп были настолько горячи, что для взрыва было достаточно единственной искры. Так что раз Протопопов стянул в Петербург военные части, стоявшие неподалеку от столицы, а полиция и жандармерия принялись известными методами «устанавливать порядок», первая кровавая стычка подстегнула уличную борьбу, в которой массам из-за нерешительности армии удалось одержать победу. В этот решающий момент оказалось, что даже гвардия, даже старейшие Семеновский и Преображенский полки не сохранили верности царю. Армия не хотела стрелять по народу, а когда Дума объявила, что она продолжает свою работу и начала переговоры с бунтовщиками и офицерами, судьба Николая II и бюрократического аппарата оказалась предрешена. Таким образом подтвердилось бытовавшее среди знатоков российский порядков мнение, что свергнуть режим в России способна лишь армия.

Помимо царя пала бюрократия, вернее, придворно-бюрократическая клика, властвовавшая над Россией под личиной деспотичной монархии. Падению режима в немалой степени поспособствовал сам последний самодержец своим невиданным во всей мировой истории неэкономным отношением к министрам.

С момента вступления Николая II на трон, а особенно в годы войны, перестановки на высших государственных постах происходили с невероятной скоростью. Несколько раз повторилась такая оригинальная ситуация, когда прежний министр еще не получил отставки, но его преемник был уже назначен! Когда советником трона стал Распутин, в решениях царя, потерявших какое-либо разумное обоснование, не мог сориентировать уже никто. Никто не понимал, почему тот или иной министр должен был уйти, ни почему тот или иной чиновник был назначен на его место. Управление страной было отдано на откуп случаю, или, хуже того, фантазиям безответственных и неизвестных широких массам фигур. […]

По сообщениям, поступающим из Лондона, английское правительство, испытывая обеспокоенность растущей сумятицей во внутрироссийских отношениях, направило в Петербург лорда Милнера (Alfred Milner) с миссией посредничества между царем и Думой. Милнер якобы предложил Николаю II создать из умеренных элементов парламентский кабинет министров, чтобы Дума смогла разделить ответственность за руководство жизнью страны, царь, однако, отверг это проект и якобы заявил, что Россия еще не дозрела до парламентской системы. Тогда Милнер предложил поставить во главу кабинета Сазонова, как политика, пользующегося доверием Думы. Но Николай II относился к Сазонову с предубеждением, подозревая того в «либеральных» склонностях. Такие образом все усилия Милнера разбились об упрямое сопротивление царя. Тогда английское правительство окончательно убедилось, что до той поры пока направления российской политики выбирает царь, реорганизация государства будет невозможна. Сложно, конечно утверждать, что вследствие этого посол Бьюкенен (George William Buchanan) получил какие-то особые инструкции, несомненно однако то, что революция не была для Англии желанным событием, поскольку она посеяла в стране опасную общественно-политическую бациллу, а также ослабила боеготовность российской армии, втянув ее в водоворот политической борьбы. Так что если английские еженедельники преподносят петербургский переворот как великую победу военной мысли и проявление антинемецкого настроя российского общества, делают они это, скорее, для того чтобы скрыть серьезное беспокойство.

Русская революция движется обычным путем всех насильственных политических переворотов — к радикальному преображению формы управления. Обещание ввести всеобщее избирательное право демонстрирует до какой степени крайний доктринизм царит в умах пришедших к власти людей. Внедрение в России такой избирательной системы, от какой пока отказывается самое совершенное и культурное общество мира — английское, непременно приведет к резким внутренним потрясениям, а в конечном итоге к власти невежественного плебса. Что это означает, знают лишь те, кому довелось приглядеться к русской черни поближе.

http://inosmi.ru/russia/20130227/205349485.html
Оригинал публикации: Rozwój rewolucji
Опубликовано 19/03/1917 15:46