Что за занавесом?

Время хрущевской оттепели несколько приоткрыло железный занавес: в 1957 году в Москве прошел Фестиваль молодежи и студентов, а двумя годами позже состоялась Американская национальная выставка, где случились знаменитые «кухонные дебаты» Никсона с Хрущевым.

Все это привнесло свежую струю в жизнь советских людей, а главное – показало им, как живут на «пресловутом Западе».

Именно тогда советская власть решила, что надо все-таки гражданам предоставить хоть какие-нибудь предметы потребления, а иначе тяга к иностранному дизайну окажется сильнее, чем даже самая светлая мечта о коммунизме.

Как пишет в развернутом предисловии к книге Михаил Идов, один из ее авторов, под чьим руководством это издание увидело свет, все эти события в конечном счете привели к тому, что по распоряжению партии был создан Всесоюзный научно-исследовательский институт технической эстетики – ВНИИТЭ, занимавшийся разработкой передовых дизайнов.

Трагедия, однако, заключалась в том, что практически ни один из них не превратился в реальность: очень многие остались либо на бумаге, либо были произведены в одном экземпляре и так и не поставлены на поток.

Мешал тому и бюрократический аппарат, и неповоротливая советская легкая промышленность, где части одного целого (будь то бюстгальтер или радиоприемник) производились в разных концах огромной страны.

И все же кое-что доходило до прилавков, и сейчас, по мнению авторов книги, настало время посмотреть на многие тогдашние предметы именно с точки зрения дизайна, поскольку они, как ни странно, содержат очень интересные, зачастую наивные, но порой и передовые идеи.

Шар с усиками

Как ни странно, символы советской эпохи, подчас даже не относящиеся к индустриальному дизайну, оказали влияние и на некоторые западные инновации.

«Совершенная форма спутника, этого шара с усиками, как мы его в книге называем, оказала свое влияние на американский дизайн, а точнее, на так называемый стиль Googie в калифорнийской архитектуре и эстетике 1960-х гг. Стали производиться и люстры, сделанные в форме спутника, эти знаменитые Sputnik lamps», - говорит Михаил Идов.

Но все же в основном «творческое оплодотворение» Запада и Востока работало в другую сторону: привезенные с Запада вещи, будь то платье или радиоприемник, разбирались по частям, а затем из них составлялись «оригинальные» копии.

Порой вдохновение посещало и самих членов Политбюро.

Примером тому может служить появление замечательного журнала «Кругозор», внутри которого, помимо текста, были еще и гибкие грампластинки.

Что-то подобное – журнал с пластинкой в конверте - было замечено зорким Никитой Сергеевичем во время его поездки на Запад. «У нас есть такой журнал? - спросил он и, услышав отрицательный ответ, постановил - Будет!»

Однако Советский Союз при помощи закупленного во Франции станка по производству гибких пластинок произвел нечто свое: уникальное и теперь уже неповторимое слияние фотографии, текста и звука, запечатленного на виниловых пластинках, на которых советские меломаны могли послушать не только Эдиту Пьеху и Валерия Ободзинского, но и первые, не пиратские, записи Барбары Страйзанд, Майкла Джексона и даже «Пинк Флойд».

Мне было приятно узнать, что сегодня, спустя 20 лет после прекращения своего существования, сбереженные выпуски этого милого журнала, чье многозначное название придумал писатель Лев Кассиль, сканируются и оцифровываются энтузиастами.

«Тогда считалось, что эти вещи, произведенные из новых материалов - пластика, нейлона, кримплена – вас освобождают для чего-то более важного, творческого. Эти вещи не надо хранить в дорогих сервантах, их можно просто выбросить, не жалея. Это потом, уже в конце 70-х, до людей дойдет, что это все страшно загрязняет нашу маленькую зеленую планету, а в 60-е они просто заходятся от восторга, что можно легко избавляться от вещей».

Парадокс, однако, и в том, что многие тогдашние товары делались на совесть, по старым стандартам, и оказывались чрезвычайно долговечными, как, например, фотокамеры ЛОМО, до сих пор пользующиеся популярностью у любителей нецифровой фотографии.

По мнению Михаила Идова, причина возврата интереса к вещам тех лет еще и в том, что в наше высокотехнологическое время у людей вновь появилась тяга к аналоговым вещам, к их материальной сути, к их тяжеловесной надежности.

«Мы немножко устали от того, что у нас в руках «волшебные коробочки», которые делают все, что нам нужно, но мы не понимаем, как именно они это делают, - говорит он, - Нам хочется подергать пленку, хочется заменить масло на чем-то, и советские предметы удовлетворяют эту жажду - они простые, понятные, и во многих случаях сделаны на века».