Когда я только-только приехал в Москву, то жил рядом со станцией «Планерная». Как-то меня избили и ограбили прямо рядом с метро. Сумку со всем содержимым украли, ключи от квартиры я забыл на работе, и поэтому провел незабываемую ночь на лестнице в собственном подъезде, а утром пришлось перепрыгивать через турникет все на той же «Планерной», чтобы добраться до работы. За исключением этого случая, в России я чувствую себя в безопасности. Здесь гораздо спокойнее, чем в Англии. Особенно сейчас.

В Москве очень легко впасть в депрессию. Когда ты видишь, как здесь обходятся с бездомными, с нищими, с любым, кто слабее, нервы могут не выдержать. По-моему, чтобы здесь жить, нужно вырабатывать в себе определенного рода иммунитет, иначе постоянное столкновение с грубой реальностью может тебя разрушить. Я знал иностранцев, которые уехали, потому что не могли день за днем видеть несправедливость. Мои родители провели в Москве неделю, и они до сих пор спрашивают меня о нищих бабушках, которых видели у метро. И с точки зрения любого западного человека, российские газеты — это кромешный ужас. Страшные новости, которые занимали бы первые полосы в британских газетах целую неделю, печатаются мелким шрифтом в «подвале» и обновляются каждый день. Нужна изрядная внутренняя самозащита или изрядный цинизм, чтобы их читать.

Одними заметками делу не поможешь, а MAPS привлек внимание множества иностранцев. Мы издали книгу о снесенных памятниках архитектуры «Московское архитектурное наследие: точка невозврата». Мы сделали отчет о домах, которым грозит снос или разрушение в Самаре. Мы, конечно, не единственные, кого волнует московская архитектура: мы взаимодействуем с Архнадзором и другими организациями, защищающими этот город. Вместе нам удалось отстоять Немецкую слободу, дом на улице Станиславского, 2, дом Мельникова. Мы давали всю необходимую информацию и адреса своим западным коллегам. В газете «Московский комсомолец» нас назвали провокаторами. Я этим, помню, очень гордился.

Я написал статью о том, что под ресторан «Турандот» был снесен полуразрушенный особняк Римского-Корсакова, на месте которого построили абсолютный новодел. После публикации хозяин ресторана, Андрей Деллос, в бешенстве позвонил топ-менеджеру нашего издательского дома и сказал, что меня подкупили его турецкие конкуренты. Это довольно типичная паранойя: люди не могут допустить, что правду можно рассказать просто так, бесплатно. Я просто хотел показать, что в России реальную историю часто подменяют фальшивкой. Сами посмотрите: вместо того чтобы отреставрировать памятник истории, за десятки миллионов долларов построили гротескное здание с интерьером в стиле ложного шинуазри («китайщина», ответвление стиля рококо, распространенное в Европе в конце XVII — XVIII веков. — Esquire). Изнутри этот ресторан похож на ярмарочный балаган.

Старую Москву стали сносить не в один день. Просто в какой-то момент стало понятно, что это хороший бизнес и чем больше снесешь, тем больше заработаешь. Москву стали разрабатывать, как нефтяную скважину, а жители не возражали. Москва стала городом иммигрантов, и очень трудно убедить людей, что вот этот исторический дом должен остаться на своем месте. Просто потому, что историю никто не помнит.

Когда Юрий Лужков ушел в отставку, я отправил всем своим друзьям песню из фильма «Волшебник из страны Оз»: Ding-dong, the witch is dead! («Динг-донг, волшебница мертва!» — Esquire). Я думаю, это лучше всего объясняет мое отношение к Лужкову.

Спрашивать, люблю ли я Юрия Лужков, так же странно, как спрашивать, нравится ли мне Маргарет Тэтчер и приятно ли мне бриться, когда все лицо в прыщах.

Моей первой статьей была заметка в The Moscow News. Я написал о людях, которые стояли в метро и продавали дипломы о высшем образовании. Это было больше десяти лет назад, и заметка была абсолютным дерьмом: в метро я подошел к людям с корочками в руках, они посмотрели на меня и подумали: «На хера ему диплом, если он и по-русски толком говорить не умеет?» После этого я стал спортивным обозревателем в The Moscow Times, а потом — редактором отдела культуры и репортером.

Мне всегда нравился футбол, и советский в особенности. Я написал статью о Викторе Понедельнике, величайшем футболисте, который забил решающий гол на чемпионате Европы в 1960 году. Он хороший рассказчик, но чувствуется, что он рассказывает свои истории далеко не в первый раз. Ну и что? Если ты первый и последний российский футболист, забивший «золотой» гол на чемпионате Европы, ты можешь рассказывать что угодно, как угодно и сколько угодно. Он говорил мне, что чемпионат Европы во Франции начался вечером в воскресенье, а закончился, когда в Москве уже наступил понедельник. Так что заголовок у новости был «Понедельник забивает в понедельник».

Понедельник рассказывал, что после этого матча его приглашали играть в мадридский «Реал», но это предложение, по понятным причинам, для советского футболиста было неприемлемым. Он также говорил мне, что советские тренеры были настоящими диктаторами, но это меня совершенно не удивило, поскольку во всем мире футбольные тренеры — изрядные сволочи.

Меня позвали на концерт фонда «Федерация» на воробьевых горах. Представитель фонда позвонил в The Moscow Times, и я оказался на самом глупом мероприятии в своей жизни. Сидел рядом с Мистером Бигом из «Секса в большом городе». Рядом с ним был Стивен Сигал, который выглядел как Элвис Пресли, если бы тот дожил до наших дней. Мистер Биг не понимал, в какой идиотизм вляпался, и мы с другими журналистами пробовали ему объяснить, но организаторы нас быстро остановили. Со стороны все это выглядело так: скучающие люди смотрят на пошло-сентиментальное зрелище. Смотреть на тех, кто выступает, было очень стыдно, и было такое ощущение, что кто-то намеренно позорит великих актеров, которые выходят на подиум и несут какую-то сверхъестественную чушь. Денег во все это дело было вбухано немало: кто-то утверждал, что Владимир Киселев заплатил за все из своего кармана. Я не мог понять одного — зачем Фрэнсису Копполе, Вуди Аллену и всем остальным брать какие-то непонятные деньги и ехать на мероприятие, которое заранее считалось подозрительным? Мистер Биг честно признался, что получил за свое появление внушительную сумму. Правда, размеры ее назвать отказался.

Сзади сцены стоял черный Hummer с автографом Вуди Аллена на кузове. Может, эту машину продадут позже на благотворительном аукционе. Может, Владимир Киселев будет ездить по Москве с «Вуди Алленом» на заднице. Полный бред. С позволения Путина эти люди одним махом разрушают доверие людей ко всем российским благотворительным фондам, которые создавали свою репутацию годами.

Я немного скучаю по тем временам, когда ты звонил в какой-нибудь пресс-центр, а тебя без всякого предупреждения посылали куда подальше. Теперь все стали невероятно вежливыми и ведут себя по западным корпоративным правилам. Работать, конечно, проще, но вот человечности поубавилось.