The Nation

Нет, это не 1937 год: исправляем наши слова о России
В чем Маша Гессен (Masha Gessen) и другие журналисты неправы, когда они говорят о путинской России.
27.11.20152984
Мэттью Дель Санто (Matthew Dal Santo)

Месяц назад, на ежегодном заседании экспертов «Валдайского клуба» в городе Сочи, на российском побережье Черного моря, один серьезный западный журналист спросил Путина: не объясняются ли аннексия Россией Крыма и поддержка повстанцев на украинском Донбассе страхом, вызванным тем, что «демократия все ближе подходит к (российским границам)?

Ответ Путина затронул самую суть этой проблемы. «Какая же здесь демократия [то есть в России]?» — спросил он (В данном случае Путин, на самом деле, имел в виду события на Украине — прим. пер.)

Очевидный ответ на этот вопрос в большинстве стран западного мира состоит в том, что Путин хочет чего угодно, только не демократии. Хотя ситуация, на самом деле, является намного более сложной, западные журналисты представляют Россию как диктатуру или как полицейское государство — а то и еще хуже.

Так, например, Маша Гессен (автор широко цитируемой биографии Путина) в своей статье, опубликованной в газете New York Times, — ее мнение разделяют многие американские комментаторы, — подчеркивает: недавние события подтверждают, что Россия движется в сторону «тоталитарного» государства, находящегося в зависимости от войны. «Тоталитарное общество хочет быть мобилизованным, — пишет она. — Чем больше Россия возвращается к своим тоталитарным привычкам, тем большее удовлетворение она будет получать от постоянного состояния войны».

В том или ином виде Путин правит Россией в течение 15 лет. Россия провела свою первую с момента развала Советского Союза войну на чужой территории семь лет назад (в то время Путин был премьер-министром, а не президентом) — в 2008 году грузинская армия предприняла неожиданное нападение на российских «миротворцев» в отколовшейся грузинской провинции Южная Осетия.

Через почти шесть лет Россия аннексировала Крым — бескровно, — и произошло это в марте 2014 года. Хотя Россия это отрицает, она с мая прошлого года, по крайней мере, оказывает помощь вооруженному восстанию на востоке Украины в борьбе против поддерживаемого Соединенными Штатами Киева. В настоящее время Россия проводит операцию с нанесением ударов с воздуха, которая направлена против террористических сил в Сирии, и делается это по просьбе сирийского правительства.

Гессен объясняет все это тем, что Путин и возглавляемая им система не способны выжить без войны. «Стратегической целью его войн является сама война… Оба эти конфликта (на Украине и в Сирии) являются бесконечными войнами, потому что, по мнению г-на Путина, только в условиях войны Россия может чувствовать себя умиротворенно».

Что касается Гессен, то она русская и живет в настоящее время в Соединенных Штатах. Свою статью она могла бы озаглавить «Бесконечные войны Путина» и совершенно спокойно опубликовать ее в стране, которая постоянно ведет войны — в Ираке, Афганистане, Пакистане, Йемене и, конечно же, в Сирии. Продолжается все это уже больше десяти лет к великому огорчению многих внешнеполитических комментаторов в самих Соединенных Штатах, и конца этим войнам пока не видно. Подобные высказывания позволяют нам судить о ее чувстве пропорции или, возможно, о ее политической предвзятости.

Хотя Гессен подвергает резкой критике путинскую интерпретацию истории, ее собственная версия вызывает серьезные вопросы. («За свою роль в победе над Гитлером, — пренебрежительно заявила как-то Гессен, — Советский Союз был вознагражден тем, что он стал сверхдержавой». При этом она полагает, что возвышение СССР до статуса сверхдержавы явилось следствием надувательства Сталиным Рузвельта и Черчилля в Ялте, в не разгрома Красной Армией немецкого нацизма. В любом случае, не стало ли истинной «наградой» тогда выживание Европы и населяющих ее народов?).

Гессен с удивлением цитирует заявление Путина о том, что «мир, если говорить о состоянии мировой политики, никогда не был стабильным», однако, судя по всему, она не в курсе того, что российский президент привел в качестве примера научную политическую теорию (она называется реализмом, и ее сторонники, обычно, выступают против необязательных, идеологически подпитываемых войн с неограниченной длительностью), основанную на изучении реальной мировой истории и имеющую немало весьма известных сторонников в американских университетах.

Вместо этого она, кажется, верит в то, что мировая история — за пределами России — представляла собой сказку о райской невинности до того момента, пока Путин с помощью Бориса Ельцина не пришел в Кремль в канун Нового 1999 года. «Другими словами, мир является аномалией, состоянием хрупкого равновесия», — изумленно восклицает она (Маша, не хотите ли получить список рекомендованной литературы по данному вопросу?)

Гессен — журналист по профессии, и ее работа тесно связана с осознанием силы слова. (Ее книга о российской панк-группе «Pussy Riot» называется «Слова разрушат цемент» (Words Will Break Cement). Но почему она сама так небрежно относится к их использованию?

После убийства Бориса Немцова на Красной площади в начале этого года она задала вопрос: не ожидает ли Россию в ближайшее время волна политических репрессий, повторение сталинского Красного террора? «1937 год еще не наступил?» — спрашивала она. Скромное «еще» говорит о многом, в первую очередь о решимости Гессен «притянуть» свою интерпретацию событий для того, чтобы оставить знак равенства между Путиным и Сталиным а также между Россией и тоталитарным государством.

Как известно, задав вопрос «Не является ли Путин плохим Сталиным?», Гессен приводит затем целый список причин, которые позволяют ей сделать следующий вывод: «Нет, г-н Путин не такой плохой, как Сталин». Но вновь, кажется, что он имеет в виду «пока еще» не такой плохой. «Хотя г-н Путин многое сделал для восстановления идеологического механизма тоталитарной системы, Россия не управляется средствами тотального террора, — отмечает она. — По крайней мере, до следующего… судебного дела, депортации или убийства». (Есть и другие вещи, о которых Гессен, судя по всему, не имеет понятия — или не удосуживается упомянуть: например, одобрение в августе президентским Советом по правам человека законопроекта об увековечивании памяти жертв политических репрессий; открытие в Москве в прошлом месяце большого государственного Музея ГУЛАГа и памятника жертвам ГУЛАГа; и объявление о строительстве в районе московского Садового кольца постоянной «Стены скорби» скульптора Георгия Франгуляна, посвященной памяти сталинским жертвам — все эти проекты были поддержаны Путиным или были осуществляются по его распоряжению).

Интересно отметить одно обстоятельство: Гессен не верит в то, что убийство Немцова было совершено по приказу Кремля. Скорее, она полагает, что его совершил какой-нибудь инициативный приспешник, пытавшийся угодить своему боссу и реализовать таким образом невысказанное им самим желание. Верно то, что Сталин лично также не отдавал все приказы об убийстве в эпоху Большого террора. Тем не менее, есть нечто небрежное и безответственное в подобной аналогии. Согласно консервативным оценкам, в 1937 году и в 1938 году в угоду сталинской паранойи, а также для усиления его контроля над Коммунистической партией и государством или, если говорить более точно, для их разрушения было расстреляно около 750 тысяч человек. В отличие от этого, в постсоветской России никто не был казнен с 1996 года.

Хотя смертная казнь теоретически продолжает существовать, введенный мораторий запрещает применять подобное наказание. Это было в очередной раз подтверждено решением Конституционного суда в 2009 году. Известно, что Путин поддерживает введенный мораторий (несмотря на тот факт, что, согласно опросам общественного мнения, большинство россиян выступают за возвращение высшей меры наказания). Длинный список нулей можно видеть в графе «Расстреляны по приговору» и «Количество людей, приговоренных в настоящее время к смертной казни» на посвященной России странице базы данных «Смертные приговоры в мире» (World Death Penalty), подготовленной Корнельским университетом.

(В принявшей Гессен стране, напротив, в период с 2001 года по 2014 государство убило 683 человека, а в 2015 году было приведено в исполнение 25 смертных приговоров — своей очереди ожидают еще 3 тысяч приговоренных к смерти, — но, поскольку суды все больше выносят подобных приговоров, этот показатель постоянно растет. На самом деле, Соединенные Штаты казнят ежегодно одного человека на каждые 9 миллионов своих граждан, и делается это с помощью «легальных» методов: среди них смертельные инъекции, казни на электрическом стуле, газовые камеры, повешение, расстрелы).

Следует учитывать и общее количество заключенных в российских тюрьмах.

В 1953 году, в год смерти Сталина, около 2,5 миллиона советских граждан «жили» (влачили жалкое существование) в тюремных лагерях ГУЛАГа. В 2000 году, когда Ельцин сложил с себя обязанности президента, сталинский ГУЛАГ уже не существовал, и в российский тюрьмах находилось около одного миллиона заключенных. Следует отметить тот факт, что, по данным сборника «Тюрьмы в мире» (World Prison Brief), подготовленного Институтом исследования уголовной политики Лондонского университета (University of London’s Institute for Criminal Policy Research), на сентябрь 2015 года это количество сократилось и составило менее 645 тысяч человек (в 2014 году около 1,5 миллионов американцев сидели в тюрьмах).

Если брать пропорцию к общему количеству населения, то в России никогда не было так мало заключенных, как при Путине. Те люди, которые хотят представить Россию как полицейское государство или как возрожденный тоталитаризм, должны объяснить, каким образом доля заключенных уменьшилась почти наполовину во время «диктатуры» Путина (с 729 до 446 человек на 100 тысяч жителей). В Соединенных Штатах этот показатель составляет 698 человек на 100 тысяч жителей.

Кроме того, сегодня россияне обладают всеми другими видами свободы, о которых советские граждане могли только мечтать — включая право иметь собственность, выезжать за границу и читать все, что хочется, — как в печатном виде, так и в интернете.

Однако не одна Гессен прибегает к подобной превратной риторике.

В качестве еще одного убедительного примера можно сослаться на статью, опубликованную в прошлом месяце в журнале Foreign Affairs. В ней Грегори Фейфер (Gregory Feifer) из кожи лезет вон для того, чтобы представить путинскую Россию как агрессивную, экспансионистскую, идеологически мотивированную державу, сравнимую со сталинским Советским Союзом в 1946 году, когда советские войска стояли на Эльбе напротив колотящегося сердца Западной Европы. (Сегодня натовские войска осуществляют ротацию своих сил в Эстонии, которая раньше была частью сталинского Советского Союза и которая находится в двух часах езды от города, который прежде был известен как Ленинград — при установлении виновных в попытке создании империи и развязывании «новой холодной войны», многое зависит от того, на какой стороне вы находитесь).

На самом деле, достойны упоминания попытки Фейфера исказить известную «длинную телеграмму» Джорджа Кеннана и представить ее в качестве подтверждения своего тезиса — поскольку Сирия, «где Москва предпринимает первое серьезное наступление за пределами бывших границ Советского Союза», доказывает, что путинская Россия «представляет собой растущую угрозу для глобальной безопасности» в той же мере — нас пытаются в этом убедить, — как опускание железного занавеса по всей Восточной Европе во второй половине 1940-х годов. Кроме того, все это используется как лекало для политического ответа Запада, включая санкции, направление вооружений на Украину и увеличение присутствия войск НАТО на российской границе.

И все это делается, несмотря на тот факт, что Кеннан в 1990-х годах публично выступил против расширения НАТО после окончания холодной войны и назвал его вызовом законным и совершенно понятным интересам России. И если бы политики последовали совету Кеннана, то ни одна страна, в которой Фейфер сегодня хочет видеть эскалацию военных игр НАТО, вообще не была бы членом Альянса. Баланс, пропорция, чувство перспективы — все это, кажется, выброшено на обочину в западном и особенно в американском освещении происходящих в России событий. Возможно, это помогает увеличивать тиражи газет. Россия не является демократией как в собственном смысле этого слова, так и в том смысле, как эта идея осуществляется в Северной Америке или в Европе. Однако умышленные кампании в западной прессе и попытки представить Россию в как можно более неприглядном свете с помощью небрежных исторических аналогий и ленивых карикатур являются опасными по многим причинам.

Одна из наиболее важных из них состоит в следующем: если бы Путин или любой другой российский лидер, на самом деле, захотел бы перевести часы назад и вернуться в 1937 год, если бы Россия превращалась в однопартийную диктатуру или тоталитарное государство, а ее лидер был бы столь же реальным автократом как исторический Сталин, и даже в том случае, если бы миллионы погибли бы от выстрела в затылок, а их тела были бы брошены в тысячи канав, или они бы работали до смерти в ГУЛАГе — у нас не было бы слов для того, чтобы все это описать.

Потому что те слова, которыми мы могли бы воспользоваться в этой весьма маловероятной ситуации, уже сегодня лишены смысла именно теми людьми — журналистами и другими комментаторами, — священной обязанностью которых является их защита.

Опубликовано 23/11/2015 09:27

http://inosmi.ru/politic/20151127/234602768.html

Радио Свобода, США

Император любит свою жену
Константин Сонин – о том, что так, как сейчас, может продолжаться еще долго
19.12.2015

Валентин Барышников

Цены на нефть и курс рубля падают, граждане России все больше осознают, что живут в экономическом кризисе и что он будет затяжным.

Президент Владимир Путин обещает скорое завершение кризиса и даже небольшой рост экономики в 2016 году, но, кажется, ему не очень верят.

Многие противники режима Путина увязывают сроки его пребывания у власти с состоянием российской экономики. Считается, что массовую поддержку Путину обеспечил резкий рост благосостояния в 2000-е годы, в пору высочайших цен на нефть. Теперь же, по этой логике, Путин может лишиться благосклонности людей по мере падения у них доходов.

Профессор Чикагского университета и Высшей школы экономики в Москве Константин Сонин, который занимается, в частности, политической экономикой, говорит, что нынче подобная связь экономики и политики неочевидна:

— Есть исследование, известная работа американского политолога Дэна Тризмана, которая показывает очень четкую связь между популярностью российских лидеров последние 25 лет и экономическим положением граждан. До последнего времени эта корреляция была практически один в один. В этой работе было показано, что если бы у Ельцина были бы такие цены на нефть, то у него были бы и рейтинги, аналогичные путинскому. А вот последние два года заставляют сомневаться в этой связи. Не исключено, что, начиная с 2014 года, у Путина уже есть какая-то другая поддержка. Хотя природа ее не особенно ясна и, я бы сказал, не очень понятно, долго ли эта поддержка будет его защищать.

— Как оценить общую картину падения экономики. Насколько упала, скажем, покупательная способность, доходы россиян? Можно ли сказать, — страна откатилась к такому-то году?

— Есть показатель, который называется — реальные доходы. Реальные доходы россиян за год упали примерно на 10%. Это не совсем то же самое, что инфляция, но это измерение покупательной способности. И если думать в годах, то это примерно нас отбросило к году 2005-2006-му. Но надо понимать, что после 2008–2009 годов экономика и вместе с ней покупательная способность, реальные доходы граждан росли невысокими темпами. Соответственно, соскочить на уровень 2005–2006 года было несложно.

— В 2005–2006 годах у Путина все было в порядке с поддержкой, если пытаться связывать экономическое благосостояние и уровень политической поддержки лидера. Сейчас есть много негативных новостей для экономики России — это и падение цен на нефть, которое может быть усугублено отменой США эмбарго на экспорт нефти. Кроме того, растет доллар, тут добавим первое за несколько лет повышение процентных ставок в США. Когда приходит несколько подобных новостей, критики Путина начинают говорить — ну, вот, все кончилось. Потом приходят другие новости, и, соответственно, те, кто поддерживает Путина, начинают говорить — дно достигнуто, экономика пошла в обратную сторону. Мы можем за этим какой-то общий тренд уловить?

— Конечно, проблема российской экономики очень сильно связана с падением цен на нефть, потому что это наш основной экспорт, это основная статья бюджетных доходов и основной элемент, можно сказать, покупательной способности граждан. Но важно для российской экономки было падение, скажем, с уровня 100 до уровня 50 долларов за баррель. И говорить, что проблема российской экономики связана с падением от 50 до 40, — это смешно. Нужно различать масштаб того, что может на нас повлиять. И конечно, когда говорят, что цены на нефть так сильно повлияли на российскую экономику, то надо понимать, что цены на нефть одинаковые для всех, но вовсе не все страны-экспортеры переживают такие трудности. Норвегия не переживает, Великобритания не переживает. Это отчасти связано с некачественным управлением экономикой последние 10 лет.

Что касается того, как люди говорят — вот негативный сигнал, вот позитивный сигнал. Нет сомнений, что люди интерпретируют новости отчасти так, как это требуется для их общего ощущения. Они имеют какое-то общее ощущение, связанное с их зарплатой, настроением своих близких. Это общее ощущение привязывают к новостям, которые получают. Но в принципе, у нас такое есть, люди больше говорят про экономику и боятся говорить про политику. Например, понятно, что любой из миллионов людей, которые посмотрели Навального про генпрокурора Чайку, страшно возмущен. Потому что это вообще ни в какие ворота не лезет, как отвечать за законопорядок в стране может человек, связанный с организованной преступностью?! Но говорить про это, даже с соседями, им страшно и неудобно. Поэтому люди говорят про падение цен на нефть или про рост цен.

— Путин на пресс-конференции говорил о том, что ждет в следующем году небольшой рост, а потом ждет чуть-чуть больший рост. Это реалистичный прогноз? И если это не реалистичный прогноз, то это власть себя успокаивает или пытается как-то общество успокоить?

— Я уже, может быть, лет 5 не смотрю, что говорит президент Путин. Мы выучили за 15 лет, что его слова ничего не значат. Его действия значат очень много. Но говорит он что угодно. Оно может быть связано с реальностью, может быть не связано с реальностью. Я даже не знаю, бывает ли так, что он кого-то специально обманывает. Мне кажется, что он просто не обращает внимания на то, что говорит.

— Вы неоднократно говорили, что России нужны какие-то реформы. С вашей точки зрения, есть ли в России перспективы для проведения каких-либо реформ? Потому что они предполагают, как я понимаю, некоторую либерализацию, и тут есть нюансы. По мнению некоторых, либерализация — это путь выживания: режим либерализировался, чуть-чуть улучшилась экономика, стало полегче. Другие считают, что, наоборот, с определенного момента режим, либерализуясь, сам себя подрубает.

— Никаких реформ не ожидается. Мы говорим про это уже несколько лет. Можно посмотреть на три года назад — никаких реформ не было. Второе. Надо сказать, что те меры, которых ждут и требуют сейчас от правительства Путина, — не реформы, а какие-то конкретные шаги по улучшению ситуации для граждан. Они вовсе не требуют никакой либерализации. В том, чтобы уволить чиновника, связанного с организованной преступностью, или уволить человека, который стал мультимиллионером, находясь на госслужбе, нет абсолютно ничего либерального. Для этого никаких либеральных мер не требуется. Назначить сильного ответственного премьера, который поставит под контроль правительство, как это должно быть по Конституции и по закону, в этом нет ничего либерального. Скажем, в Столыпине не было ничего либерального, тем не менее, его назначение Николаем II было в аналогичной ситуации существенным прогрессом. Реформ — приватизации, изменения институциональной среды — не ожидается, не планируется и никто от Путина не ждет. Это уже будут проводить, когда будет следующий президент. А что Путин мог бы сделать, это какие-то конкретные меры в рамках существующей системы, просто для наведения минимального порядка. Например, отменить контрсанкции и назначить реального премьер-министра, уволить коррумпированных чиновников из кабинета министров. Эти меры не требуют никакой либерализации, не требуют никаких институциональных изменений. Они требуют просто политической воли, чтобы сделать россиянам лучше.

— Возражение против этого существует такое: если верны обвинения в адрес режима Путина, что он построен на коррупции, на том, что определенному классу позволено прибегать к коррупции, обогащаться и этим покупается его верность, то Путин не может рисковать этим, убирая какого-то коррумпированного чиновника. Он не может убирать каких-то чиновников, даже если они стали одиозными в глазах общества.

— То есть он не может отменить контрсанкции, потому что он не может уволить губернатора Ткачева, который наживается на этих санкциях из-за того, что его семья владеет «Агрохолдингом»? Он вообще ничего не может сделать? Я понимаю, когда рассуждают о президенте как человеке, ограниченном какими-то рамками, необходимостью поддерживать коалиции. Но в вашем рассуждении президент, получается, вообще ничего не может сделать. Как бы все, что он делает, обусловлено его обязательствами перед друзьями, соседями по даче и всем таким. Ну, тогда нам остается просто наблюдать и ждать, когда это развалится. Конечно, это развалится. Тогда ничего нельзя сделать. Впрочем, в моей аналогии Николай II так до самого конца и не отстранил семью от управления государством и не назначил сильное правительство.

— Я как раз хотел сказать, что у вашей аналогии тоже печальные результаты.

— Ну да. Представьте, что мы 100 лет назад с вами это обсуждаем. Я говорю, что не нужно народу никакой конституции, нужно просто не давать императрице влиять на назначение министров и решения кабинета. Нужно назначить не 80-летнего премьер-министра, а какую-нибудь сильную фигуру. А вы мне говорите, что император не может это сделать, потому что он очень любит свою жену. Ок. Тогда и будет так же, как тогда.

— Мне кажется, правильный ответ на этот вопрос — да, царь-император очень любит свою жену. Попробуем создать какую-то модель того, что сейчас происходит. Вы призываете судить Путина по его действиям, и, если судить по действиям, Путин ничего сделать не может. Ясно, что у него есть какая-то логика, он вполне в этой своей логике последователен всегда был. Значит, у него есть своя концепция того, как надо действовать в подобных условиях. Мы видим, что эта концепция подразумевает отсутствие уступок, в частности, продолжаются траты на оборону, сокращается социальная сфера. Борьбу с коррупцией мы уже обсудили, что с ней происходит. Можно составить какую-то удовлетворительную модель, как будет снижаться благосостояние народа? Когда оно, например, достигнет уровня, который потенциально, как мы знаем из истории, угрожает режиму?

— Мне кажется, что это не очень удачный подход. Потому что даже если уровень жизни населения будет снижаться, как он сейчас снижается на 10%, это маловероятный сценарий. Даже если это будет продолжаться, допустим, следующие 5–10 лет, то все равно результат этого снижения будет выше уровня 90-х. А если вы помните, то и в самом низу 90-х народ на власть реально не покушался. Я бы сказал так, что без каких-то сильных и безумных ходов в политической сфере я причин для краха режима не вижу. Впрочем, 2014 год сильно поднял планку для того, что мы считаем безумным шагом. Оказалось, что безумная деятельность на международной арене вовсе не вызывает никакого недовольства.

— Означает ли это, что когда критики Путина говорят о том, что уже виден край, уже 37 долларов, 35 долларов, а там, глядишь, и 30 долларов за баррель нефти; когда говорят о дефиците бюджета, то на самом деле выдают желаемое за действительное? С точки зрения чисто экономической ничего Путину не грозит?

— Да, выдают желаемое за действительное. Путину с точки зрения экономики грозит многолетняя стагнация, грозит медленное и плавное снижение уровня жизни граждан. Но по экономическим причинам восстания и революции не будет. Это спокойно может продолжаться еще 10 лет, а может быть, даже и дольше.

— Вы в блоге писали, что в конце Советского Союза, в последние годы, это была экономическая катастрофа. Но при этом народ не воспринимал ее так, как вы же написали, раз трупы коней на улице не валяются. Однако тот режим удивительно легко и быстро исчез. И это был не путинский режим, это был пронизывающий все общество могучий коммунистический режим.

— Во-первых, быстро ли он исчез и легко ли — мне так не кажется. Конечно, он исчез куда быстрее и легче, чем 100 лет назад во время Первой русской революции, но в то же время я бы не назвал это легко. Это было тяжело, и последствия были очень тяжелыми. Возможно, что более решительная демократизация в каком-нибудь 1989 году, что-то типа «бархатной революции», как в Польше или Чехословакии, — это бы избавило нас и от почти 10-летнего спада, и от стрельбы на улицах в 1993 году, и от многих других неприятностей. Они долго цеплялись за власть, в том числе Горбачев. Он реально долго цеплялся за власть.

— Но казалось, что этот режим гораздо более прочен, чем он оказался, об этом писал Алексей Юрчак, автор книги «Это было навсегда, пока не кончилось».

— Оказалось, что наше представление о будущем, представление граждан — это довольно странная субстанция, зависящая от многих факторов, но мало связанная с реальностью. Например, до сих пор огромное количество людей считает, что в 80-е была уверенность в завтрашнем дне. Хотя, казалось бы, весь опыт того, чем эти 80-е кончились, должен был бы их научить тому, что в 1985 году они были просто дураками, если думали, что есть уверенность в завтрашнем дне. Феномен, который исследует Юрчак, — как можно было перед таким крахом и развалом быть настолько уверенными, что никакого краха и развала не будет?!

— Сейчас ситуация не аналогична? Есть какое-то предчувствие, что так долго продолжаться не может.

— Мне кажется, что мы с вами нашли хорошую аналогию. Представьте, что вы сейчас в каком-нибудь 1907 или 1908 году. Тогда волнения, конечно, были гораздо более острыми. Но волнения, так или иначе, подавлены, проведены какие-то номинальные реформы, жизнь продолжается. Впереди было еще 10 лет деградации и агонии.

— И экономика этому не препятствует?

— Экономика — это страшно живой организм. Ведь что развалилось в 1990 году? В 1990 году не экономика развалилась. Она, конечно, была тогда менее адаптивной, чем нынешняя рыночная экономика. Но развалилась система государственного управления. Что за экономику беспокоиться? Люди будут жить хуже, будут работать больше, будет сложнее, жизнь будет короче, будут рожать меньше детей. Но люди и фирмы подстроятся. Разрушение идет с государственного управления.

— Вы говорите, что последние два года, судя по всему, Путин существует вне рамок той модели корреляции между экономикой и популярностью вождей.

— Мы реально мало знаем про популярность Путина. С одной стороны, вроде опросы дают 86% поддержки. С другой стороны, судя по репрессивному аппарату, по количеству людей, задействованных в борьбе с оппозицией, никто в правительстве и сам Путин не верят в 86% поддержки, а уверены, что все опирается именно на насилие и пропаганду. Например, на проправительственные митинги людей без автобусов собрать невозможно. Если это и есть популярность… Мне кажется, когда людей спрашивают «поддерживаете ли вы Путина, довольны ли им?» — это что-то типа вопроса «моете ли вы руки после туалета?» Потому что гораздо меньше людей моют руки после туалета, чем отвечают на вопрос, что они моют руки после туалета. Социологи это все хорошо знают, но никакой серьезной социологии нет, и пишут 86%.

— Есть факт, что Путин остается у власти. То есть его поддерживают люди. Причем интересно, что люди вполне осознают, что идет кризис, что он долгий и тяжелый. Если, с одной стороны, экономика падает, если, с другой стороны, его никто не поддерживает, то Путин бы и не оставался у власти. А он остается у власти — значит, за этим должна стоять какая-то конструкция.

— Это совершенно правильный аргумент. Для власти существенна очень поддержка, например, силового аппарата. Посмотрите, что было на Украине. Президент Янукович все-таки, в отличие от Путина, выиграл конкурентные выборы. При его популярности как минимум 45–50% — в этом нет сомнений, что его поддерживал огромный пласт населения. Но в тот момент, когда они начали убивать людей, от него отказалась элита и силовые органы. В этом смысле у Путина никаких абсолютно проблем и с элитой, и с силовыми органами пока нет.

Опубликовано 19/12/2015 12:39
http://inosmi.ru/politic/20151219/234857407.html

The National Interest, США

Киссинджер: видение российско-американских отношений
05.02.2016
Генри Киссинджер (Henry A. Kissinger)

С 2007 по 2009 год мы с Евгением Примаковым председательствовали в группе, куда входили высокопоставленные бывшие министры, официальные лица и военачальники из России и США, часть из которых присутствует сегодня здесь. Цель этой группы состояла в ослаблении антагонистических аспектов российско-американских отношений и в поиске возможностей для развития сотрудничества. В Америке ее назвали «группой второго трека». Это значит, что ее поддерживали обе партии, а Белый дом приветствовал ее деятельность исследовательского характера, не давая полномочий на ведение переговоров от своего имени. Встречи мы проводили по очереди то в одной, то в другой стране. В 2007 году нашу группу принял президент Путин, а в 2009-м президент Медведев. В 2008 году президент Джордж Буш собрал в Белом доме большую часть своей команды национальной безопасности для участия в диалоге с нашими гостями.

В годы холодной войны все участники занимали высокие и ответственные посты. В периоды напряженности эти люди отстаивали национальные интересы своих стран, как они их понимали. Но они также на личном опыте познавали опасности технологий, угрожающих цивилизованной жизни, которые развивались в таком направлении, что в кризисной ситуации могли нарушить всю организованную человеческую деятельность. Миру грозили потрясения и беспорядки, которые отчасти усиливались из-за разницы в культурном самосознании и из-за столкновения идеологий. Цель «второго трека» заключалась в преодолении кризисов и в поиске общих принципов для мирового порядка.

Евгений Примаков был незаменимым партнером в этой работе. Острый аналитический ум у него сочетался с обширным знанием глобальных тенденций. Эти способности сформировались у него за долгие годы работы рядом с центрами власти, а в итоге и внутри них. А его величайшая преданность родине облагораживала и обостряла наше мышление, помогая в поиске общих представлений и идей. Мы не всегда соглашались, но мы всегда уважали друг друга. Его не хватает всем нам и мне лично, потому что он был коллегой и другом.

Нет нужды говорить вам о том, что наши отношения сегодня гораздо хуже, чем десять лет назад. На самом деле, они, наверное, в худшем состоянии за все время после окончания холодной войны. Взаимное доверие по обе стороны ослабло. На смену сотрудничеству пришла конфронтация. Я знаю, что в последние месяцы своей жизни Евгений Примаков искал пути преодоления такого состояния дел. Мы воздадим должное его памяти, если продолжим его усилия, сделав их своими собственными.

В конце холодной войны взгляды русских и американцев на стратегическое партнерство формировались под влиянием недавнего опыта. Американцы рассчитывали, что период ослабления напряженности приведет к плодотворному сотрудничеству по мировым проблемам. Гордость русских за модернизацию своего общества ослабляло беспокойство по поводу изменения границ страны и понимание того, что впереди их ждет колоссальная работа по реконструкции и переоценке. Многие с обеих сторон понимали, что судьбы России и Соединенных Штатов по-прежнему тесно взаимосвязаны. Поддержание стратегической стабильности и предотвращение распространения оружия массового уничтожения стало настоятельной необходимостью, как и создание системы безопасности в Евразии, особенно вдоль длинной границы России. Открылись новые перспективы в торговле и инвестициях; на первое место вышло сотрудничество в сфере энергетики.

К сожалению, мощь глобальных потрясений предопределила построение государственной политики. Символичным оказалось решение Евгения Примакова на посту премьер-министра во время полета в Вашингтон развернуть свой самолет в небе над Атлантикой в знак протеста против начала военной операции НАТО в Югославии. Первоначальные надежды на то, что тесное сотрудничество на первом этапе кампании против «Аль-Каиды» и Талибана в Афганистане приведут к партнерству по более широкому кругу вопросов, ослабли в водовороте споров по вопросам ближневосточной политики, а потом и вовсе исчезли, когда Россия осуществила военные действия на Кавказе в 2008 году и на Украине в 2014-м. Последние усилия по поиску общих позиций в сирийском конфликте и по ослаблению напряженности на Украине не смогли изменить усиливающееся чувство отчужденности.

Каждая из стран всю вину за это возлагает на другую сторону, и у каждой из сторон существует тенденция демонизировать если не другую страну, то ее руководителей. А поскольку в диалоге преобладают вопросы национальной безопасности, вновь появляются элементы недоверия и подозрительности, характерные для жесткой борьбы времен холодной войны. В России эти чувства усиливаются воспоминаниями о первом постсоветском десятилетии, когда Россия переживала мощнейший социально-экономический и политический кризис, а Соединенные Штаты — самый долгий в своей истории период непрерывного экономического роста. Все это вызывало политические разногласия из-за Балкан, бывших советских территорий, Ближнего Востока, расширения НАТО, противоракетной обороны и поставок оружия. И эти разногласия наносили непоправимый вред перспективам сотрудничества.

Пожалуй, самым важным моментом были расхождения в исторических представлениях. США окончание холодной войны казалось подтверждением традиционной веры Америки в неизбежное торжество демократической революции. Американцы в мыслях видели расширение международной системы, живущей в соответствии с правовыми нормами. Но у России — более сложный исторический опыт. Для этой страны, по которой на протяжении веков прокатывались иностранные армии с запада и с востока, безопасность всегда будет иметь геополитическое и правовое измерение. Когда граница безопасности перемещается с Эльбы на полторы тысячи километров на восток в сторону Москвы, в российском представлении о мировом порядке неизбежно появляется стратегический компонент. Задача нашего времени слить два этих измерения — геополитическое и правовое — в единую связную концепцию.

Как это ни парадоксально, но мы снова столкнулись с философской в своей основе проблемой. Как Америке сотрудничать с Россией, если она не разделяет все ее ценности, но является незаменимым компонентом мирового порядка? Как России отстоять свои интересы безопасности, не вызвав при этом тревогу на своей периферии и не увеличив количество врагов? Может ли Россия обрести достойное и авторитетное место в мировых делах, не вызывая при этом дискомфорт у Соединенных Штатов? Могут ли Соединенные Штаты отстаивать и продвигать свои ценности, чтобы при этом не возникало представление о том, будто они их навязывают угрозами? Я не буду пытаться ответить на эти вопросы. Моя цель — способствовать усилиям по поиску этих ответов.

Многие комментаторы — как российские, так и американские — отвергают возможность сотрудничества и совместной работы США и России над созданием нового международного порядка. По их мнению, Соединенные Штаты и Россия вступили в новую холодную войну.

Сегодня опасность заключается не в том, что стороны могут вернуться к военной конфронтации, а в том, что в обеих странах сбывается самовнушенное предсказание. Долгосрочные интересы двух стран требуют, чтобы мир превратил нынешнюю турбулентность и переменчивость в новое равновесие, которое будет все более многополярным и глобализованным.

Характер этой турбулентности сам по себе беспрецедентен. До недавнего времени международные угрозы глобального масштаба отождествлялись с концентрацией власти в руках одного доминирующего государства. Сегодня угрозы все чаще возникают из-за распада государственной власти и возникновения все новых неуправляемых территорий. С таким распространением вакуума власти не может в одиночку справиться ни одно государство, каким бы сильным оно ни было. Для этого требуется устойчивое сотрудничество между Соединенными Штатами, Россией и другими ведущими державами. Следовательно, элементы соперничества при разрешении традиционных конфликтов в межгосударственной системе необходимо сдерживать, чтобы это соперничество оставалось в определенных рамках и создавало условия, препятствующие рецидивам.

Как мы знаем, нас разделяет множество проблем, и среди них Украина с Сирией — самые актуальные. Последние несколько лет наши страны эпизодически ведут дискуссии по этим вопросам без заметного прогресса. Это неудивительно, потому что данные дискуссии проходят вне согласованных стратегических рамок. Каждый отдельный вопрос является выражением более масштабной стратегической проблемы. Украину необходимо встроить в структуру европейской и международной безопасности таким образом, чтобы она стала мостом между Россией и Западом, а не сторожевой заставой той или иной стороны. Что касается Сирии, здесь понятно, что местные и региональные группировки самостоятельно не смогут найти решение проблемы. Согласованные российско-американские усилия, осуществляемые во взаимодействии с другими ведущими державами, могли бы создать образец мирного урегулирования для Ближнего Востока, а может, и для других регионов.

Любые попытки улучшить отношения должны сопровождаться диалогом о зарождающемся новом мировом порядке. Какие тенденции разрушают старый порядок и формируют новый? Какие вызовы эти изменения бросают российским и американским национальным интересам? Какую роль каждая из стран хочет играть в формировании этого нового порядка, и на какое положение в нем они могут рассчитывать? Как нам состыковать очень разные идеи о мировом порядке, которые появляются в России, США и других крупных странах на основе их исторического опыта? Цель должна заключаться в том, чтобы разработать стратегическую концепцию российско-американских отношений, в которой можно преодолеть пункты противоречий.

В 1960-е и 1970-е годы я воспринимал международные отношения по сути дела как противоборство между США и Советским Союзом. С развитием технологий появилась концепция стратегической стабильности, которую две страны смогли претворить в жизнь, хотя в других областях между ними сохранилось соперничество. Мир с тех пор пережил драматические изменения. В частности, в возникающем многополярном порядке Россию следует воспринимать как ключевой элемент нового глобального равновесия, а не как угрозу Соединенным Штатам.

Последние 70 лет я так или иначе занимался российско-американскими отношениями. Я присутствовал и в центрах принятия решений, когда возрастал уровень тревоги, и на совместных празднованиях в честь дипломатических достижений. Нашим странам и народам мира нужны более прочные перспективы.

Я выступаю за диалог, который сольет воедино наше будущее, а не будет усугублять наши конфликты — и я считаю, что он возможен. Для этого необходимо взаимное уважение обеих сторон к жизненно важным ценностям и интересам друг друга. Нынешняя администрация за оставшееся ей время не сможет решить эти задачи. Но их решение нельзя откладывать в угоду американской внутренней политике. Эти задачи можно решить только в том случае, если Вашингтон и Москва, Белый дом и Кремль проявят готовность перешагнуть через свои обиды и недовольства, перестанут думать, что их обманывают и преследуют, и ответят на те масштабные вызовы, которые угрожают нашим странам в предстоящие годы.

Генри Киссинджер был советником по национальной безопасности и госсекретарем при президентах Никсоне и Форде. С этой речью он выступил в Фонде Горчакова в Москве на открытии Центра внешнеполитического сотрудничества имени Примакова.

Оригинал публикации: Kissinger’s Vision for U.S.-Russia Relations
Опубликовано 04/02/2016 15:07
http://inosmi.ru/politic/20160205/235302391.html

Salon, США

Вот как мы напугали Путина
Об этих американских авантюрах на Украине вам не расскажет New York Times. Провал самого безрассудного после окончания холодной войны плана Вашингтона по утверждению своей власти уже невозможно ничем прикрыть
26.02.2016
Патрик Смит (PATRICK L. SMITH)

Внезапно и из ниоткуда Украина снова начала появляться в новостях.

В восставших восточных регионах возобновились боевые действия. В Киеве идет политическая война. Во властных кругах возник паралич. Майдан оккупировало какое-то новое формирование под названием «Революционные правые силы». Это та самая площадь Независимости, где ровно два года тому назад продолжительные протесты переросли в насилие, в результате чего был свергнут избранный президент.

Внезапно и из ниоткуда.

Теперь вам понятно, что вы должны думать в момент, когда на Украине махровым цветом расцветает коррупция и ультраправые пережитки. Мы должны по-прежнему настаивать на том, что это то место, которое как-то весьма причудливо называют реальным миром?

С тех пор как не без американской помощи на Украине в феврале 2014 года произошел государственный переворот, эта страна безостановочно регрессирует, переходя от политического кризиса к вооруженному конфликту, а затем к кризису гуманитарному. Но ведь перед нами долгие месяцы был классический пример того, что я называю силой недомолвок.

Самая лихая попытка «смены режима» со времен изобретения этого эвфемизма клинтоновской командой в 1990-е годы привела к многотысячным жертвам, к массовым лишениям, к расколу страны и к экономической разрухе. Если ты соблюдаешь правила политической клики и принадлежащих корпорациям средств массовой информации, то тебе перед лицом таких событий лучше всего как можно дольше хранить молчание.

Короче говоря, дорогой читатель, теперь мы пожинаем плоды — все и сразу. Правительство Порошенко на грани краха, неонацистские экстремисты заставили его возобновить боевые действия на востоке, а в той блокаде, которую Киев ввел против восставших регионов, нет никаких послаблений. Эта блокада лишь немногим отличается от карательной стратегии голодомора.

Вывод таков: провал самого безрассудного после окончания холодной войны плана Вашингтона по утверждению своей власти уже невозможно ничем прикрыть. Даже самый безнравственный и продажный корреспондент должен выдавать какой-то материал, когда открыто начинается политический мятеж и война — и когда не американские СМИ по какой-то своей странной привычке сообщают об этом. Только по этой причине вы можете чуточку узнать (но только чуточку, не больше) о том, как разворачиваются события на Украине, на страницах New York Times и прочих изданий, которые благонадежно делают общее дело.

***

Мы в этой колонке болели за американский провал на Украине с самого первого прогноза, прозвучавшего весной 2014 года. Наконец стало понятно, какой блестящий это был прогноз.

Никогда не следует болеть за то, чтобы страна жила под властью неолиберального экономического режима, чтобы американские корпорации могли ее нещадно эксплуатировать, как предложила администрация Обамы, назначив в 2014 году на пост премьера Арсения Яценюка. Нельзя болеть за маниакальную кампанию Америки против России, в ходе которой страна численностью 46 миллионов человек превращается в сплошную линию фронта этой кампании. Нельзя болеть за то, что русскоязычную часть страны принуждают жить под властью правительства, вводящего запрет на русский язык в качестве национального. Единственное сожаление в связи с американским провалом, сожаление огромное и глубоко прочувствованное, вызывает то, что неудачи США почти всегда очень дорого обходятся народу, страдающему от слепоты и высокомерия политической клики.

Возможно, читатель помнит о том, как в июне прошлого года шли дебаты о военных ассигнованиях. Тогда два конгрессмена выступили за поправку, запрещающую оказывать военную помощь «открыто неонацистским и фашистским боевикам», ведущим войну против восточных регионов Украины. Члены палаты представителей Джон Коньерс (John Conyers) и Тед Йохо (Ted Yoho) одним ударом поразили две цели: они заставили общество признать тот факт, что «отвратительный неонацистский батальон „Азов“», как выразился Коньерс, активно действует; а во-вторых, они пристыдили республиканскую палату представителей (не менее отвратительную) и вынудили ее единогласно принять поправку в закон.

Обама подписал этот закон накануне Дня благодарения. Поправка Коньерса-Йохо была удалена из него, за исключением единственной фразы. Таким образом, закон, кроме всего прочего, санкционирует передачу в этом году помощи на 300 миллионов долларов «армии и силам национальной безопасности» Украины. В стране, где правят эвфемизмы, к «силам национальной безопасности» причислены батальон «Азов» и прочие фашистские военизированные формирования, от которых полностью и безвозвратно зависит Порошенко.

Месяцем позднее Обама подписал другой закон, включающий дополнительную помощь украинской армии и ее правым придаткам на 250 миллионов долларов. Это ваши деньги, налогоплательщики, и об этом стоит напомнить. Когда Обама подписал эти законы, Белый дом выразил удовлетворение тем, что из них удалена «идеологическая составляющая».

Ничего подобного вы в американских газетах не прочитаете. Да, теперь вы знаете, как выглядит в деле зачастую смертоносное сочетание слепоты и высокомерия. Да, теперь вы видите, почему американская политика на Украине должна закончиться неудачей, чтобы данный кризис нашел рациональное и гуманное разрешение.

В дополнение к вышеупомянутым средствам есть еще гарантии кредита на один миллиард долларов (что по сути дела тоже является помощью, но в иной форме), о которых в прошлом году с помпой объявил госсекретарь Джон Керри. А еще есть программа помощи Международного валютного фонда на 40 миллиардов долларов, очередной транш из которой в сумме 17,5 миллиарда должен быть перечислен в ближайшее время. Поскольку МВФ это управление американского минфина по внешним сношениям (а его директор-распорядитель Кристин Лагард, соответственно, исполняет должность чиновника министерства по связям с общественностью), то это очень крупное денежное обязательство со стороны администрации Обамы (и наше с вами тоже, так как это наши деньги).

Было бы вполне естественно спросить: а как обстоят дела у получателя этих средств? К кому именно идут наши с вами деньги?

До недавнего времени можно было услышать лишь радостные разговоры (или молчание, естественно) о том, как уверенно Украина шагает в неолиберальное и прогрессивное будущее. Вице-президент Байден, отвечающий в администрации за Украину, регулярно ездит туда, чтобы хвалить правительство Порошенко и премьера Яценюка за их реформаторское усердие. Ну, это вполне естественно, поскольку сын Байдена по локти засунул свои руки в украинские добывающие отрасли.

Но во время своей последней поездки в Киев, которая пришлась на декабрь, Байден заговорил иначе. Да, была очередная подачка в размере 190 миллионов долларов на осуществление правительством Порошенко «структурных реформ» обычной антидемократической направленности. (Кто-нибудь суммирует все эти выдаваемые чеки?) Но на сей раз Байден говорил резко, что было весьма заметно. Он даже грозил пальцем с парламентской трибуны.

«Мы понимаем, как трудно порой голосовать за реформы, но они чрезвычайно важны для того, чтобы вернуть Украину на правильный путь, — сказал Байден. — США будут с вами, пока вы продолжаете продвигаться вперед в борьбе с коррупцией и в строительстве будущего благоприятных возможностей для всей Украины».

Вернуть Украину на правильный путь? Пока вы продолжаете продвигаться вперед в борьбе с коррупцией?

Поскольку эвфемизмы это предмет американского экспорта, которым США занимаются во всем мире, без перевода здесь не обойтись. Перевожу: вы ставите нас в неловкое положение, потому что ничего не делаете. Мы дали вам возможность, чтобы принять законы, прежде чем украинский народ поймет, какой ужасной станет у него жизнь. Мы говорим и говорим, а вы все портите и портите. Поторопитесь. А пока вот вам еще пара сотен миллионов.

Несколько дней назад американский посол в Киеве Джеффри Пайетт (Geoffrey Pyatt) внес свои два цента (на сей раз, без чека). Читатели наверняка помнят, что это он провел всю предварительную закулисную работу для заместителя госсекретаря Виктории Нуланд, чтобы та смогла организовать назначение Яценюка на премьерский пост два года тому назад. Выступая на семинаре по вопросам обороны и безопасности, Пайетт высказал серьезные опасения. Он хочет видеть «содержательные шаги по реформированию торговли и инвестиционного климата». Безусловно, это именно то, к чему страстно стремятся все безработные украинцы.

«Украина заявляет, что хочет стать крупным оборонным экспортером, — объяснил далее Пайетт. — Я знаю, это возможно, с учетом тех выдающихся способностей, которые я увидел у украинской промышленности. Но это может произойти лишь в том случае, если Украина продолжит осуществлять критические реформы, будет бороться с коррупцией, начнет отвечать требованиям натовских стандартов. Для этого потребуются системные изменения в украинской оборонной промышленности, а также отход от мировоззрения, свойственного государственным предприятиям…»

Здесь Пайетт говорит о вполне конкретных обстоятельствах. Украина это помойная яма незаконной торговли оружием, а также неистощимый источник коррупции и нелегальных прибылей, к которому хотят прильнуть американские военные подрядчики. Один сведущий в этих вопросах европейский источник недавно так объяснил эти вещи в своей записке:

«Украина со времен распада Советского Союза это центр, оживленный рынок незаконной торговли оружием. На все уровнях этого очень и очень грязного бизнеса участвуют все: мафия, киевские военные, крайне правые группировки, некоторые олигархи…. И киевский режим никого из этого бизнеса не трогает…»

Безусловно, именно эти «выдающиеся возможности» в торговле смертоносным товаром имел в виду Пайетт, который видит, как ею занимаются киевские оружейные бароны.

***

Понятно, к чему нас ведут? План состоит в том, чтобы «неолиберализовать» Украину и сделать ее оборонную промышленность совместимой с натовскими стандартами — ведь она настолько коррумпирована, что помогать ей не будет никто, кроме Пентагона. Но этот план не выполняется.

Отсутствие «структурных реформ» (я полюбил эту фразу со своих корреспондентских лет за ту антиобщественную свирепость, которая за ней скрывается) это одна проблема. Но в последнее время кризисную форму принимает коррупция. После февральских событий 2014 года нет никаких признаков улучшений; напротив, сегодня коррупция серьезнее и масштабнее, чем при всех прочих правительствах, включая то, что было свергнуто два года назад. Так говорят мои европейские источники.

«Коррупция сегодня сильнее, чем когда бы то ни было со времен распада Советского Союза, — пишет один источник, имеющий немало информированных контактов в Киеве. — Недавно даже МВФ (он же — управление американского минфина по внешним сношениям, которым заправляет замминистра Дэвид Липтон (David Lipton)) сделало Киеву строгое предупреждение. Экономика в состоянии свободного падения… Самые компетентные министры ушли в отставку, поскольку не могут сделать ничего существенного. Берлин и Париж, как рассказал мне знакомый из французского МИДа, «completement exacerbés» (возмущены, разгневаны) действиями киевского режима. Демонстрации протеста против правительства идут практически ежедневно. Конечно, иностранные средства массовой информации о них не сообщают.

Этот источник имел в виду уход в отставку министра экономического развития Айвараса Абромавичуса (Aivaras Abromavicius), который сделал следующее прощальное заявление: «Ни у меня, ни у моей команды нет ни малейшего желания служить прикрытием для тайной коррупции или становиться марионетками в руках тех, кто во многом подобно старому правительству пытается осуществлять контроль над потоками государственных средств».

Литовец по национальности Абромавичус, прежде работавший директором фонда, были среди тех технократов, которые были назначены на должности в кабинет Порошенко для реализации неолиберального проекта. К их назначению в той или иной мере был причастен МВФ, а следовательно, американцы. После ухода Абромавичуса Лагард выступила с получившим широкую огласку предостережением: наводите порядок, или лежащий у меня на столе чек на 17,5 миллиарда долларов не будет подписан.

Здесь следует изучить этот вопрос еще и с другой стороны. Кроме проблем с коррупцией и с рыночными реформами, есть соглашение о прекращении огня, подписанное в прошлом году и получившее название «Минск II» по названию города, где оно было заключено. Данное соглашение предусматривает внесение поправок в конституцию, которые дают восточным регионам существенную автономию, право на проведение собственных выборов, а также включает децентрализацию административной власти, в результате которой на Украине должно возникнуть что-то вроде федеративного устройства.

Конечно, это вполне разумный путь для урегулирования украинского кризиса, с учетом истории, культуры и языковой ситуации этой страны. Но почему Киев бездействует на обоих фронтах?

Вопрос с коррупцией прост. Ничего нельзя сделать, потому что сегодня во власти те же самые люди, которые руководили до свержения Януковича.

Надо отметить, что проблемы Вашингтона с Януковичем никогда не были связаны с коррупцией. У него было следующее мнение по поводу Украины. Как уроженец востока, он считал, что надо искать компромисс между давними и тесными связями Украины с Россией, и креном страны в сторону Европы. Понадобилось множество людских смертей и огромные разрушения, чтобы сделать то, чего хотел Янукович, но на сей раз в рамках «Минска II».

А вот сейчас у Вашингтона есть проблемы с Украиной, связанные с коррупцией, и причины такого изменения очень внятно изложили Джо Байден и Джеффри Пайетт: западные корпорации не могут выкладывать на стол свои деньги, пока украинские чиновники, генералы и бизнесмены продолжают их воровать в огромных размерах.

Что касается «Минска II», то мы можем также отметить, что ни один из визитеров на Украину в последнее время не осуждает правительство Порошенко за его бездействие в выполнении собственных обязательств. Все дело в том, что им на это наплевать.

Но в понедельник появились два исключения. Немецкий и французский министры иностранных дел Франк-Вальтер Штайнмайер и Жан-Марк Эро только что закончили переговоры в Киеве проездом в Россию, чтобы обговорить вопросы продвижения «Минска II» после нескольких месяцев застоя.

С самого начала, как сказал мой знакомый из французского МИДа, они были «completement exacerbés».

Возмущены и разгневаны они были по вполне понятным причинам, так как в последнее время стало ясно, что правительство Порошенко не в состоянии продвинуться вперед в выполнении этого соглашения. По сути дела, он стал заложником правых боевиков, о которых давно уже говорили, что они существуют только в воображении у Путина.

«Азов» и прочие боевые формирования, партия «Свобода» и ее отпрыск «Правый сектор» очень четко изложили свои позиции после того, как Германия, Франция и Кристин Лагард в прошлом году вынудили Порошенко подписать «Минск II»: сделаешь хотя бы шаг на пути реализации этого соглашения, и мы тебя свергнем. На данный момент этот некомпетентный производитель конфет загнан в угол настолько плотно, что не может даже вздохнуть.

С одной стороны, «разгневанные и возмущенные» европейцы хотят, чтобы «Минск II» был реализован. Предполагалось, что это будет сделано к концу года. Они хотят снижения напряженности на своих границах с Россией, и они недовольны вашингтонским режимом санкций. Но уже сейчас как божий день ясно, что Пентагон Эша Картера и НАТО генерала Бридлава готовы бежать на восток сколь угодно долго — лишь бы Украина давала им для этого повод. Эта пара готова залюбить Украину до смерти — и может сделать это буквально. Все зависит от того, как будет развиваться ситуация.

Как пишет в The Nation известный специалист по России Стивен Коэн (Stephen Cohen), сейчас, когда министр обороны Картер объявил о четырехкратном увеличении расходов Пентагона на силы США и НАТО в Европе, «западная военная мощь как никогда близко придвинулась к России».

Европейцам не нравится играть в эту игру, которую Коэн назвал русской рулеткой. Хотя у «европейцев нет собственной внешней политики», как проницательно заметил на прошлой неделе Владимир Путин, они, по крайней мере, признают, что по логике вещей Россия это в большей степени не враг, а партнер, какими бы нюансами и тонкостями ни отличалось такое партнерство.

Это с одной стороны. А с другой Порошенко в Киеве ведет борьбу за собственное политическое выживание. На прошлой неделе он призвал отправить в отставку абсолютно непопулярного знаменосца неолиберализма Яценюка, у которого рейтинги ниже пяти процентов. Но оказалось, что этого слишком мало и слишком поздно.

В выходные дни и в начале недели группы ультраправых, называющие себя «Революционными правыми силами», собрались на Майдане, чтобы отметить вторую годовщину революции. Разгромив три российских банка при полном попустительстве полиции, они по сути призвали к новому перевороту, выдвинув длинный перечень требований. А еще им нужна голова Порошенко. Они хотят массовых отставок генералов, чиновников, политиков. Они требуют, чтобы правительство полностью отвергло «Минск II» и ввело военное положение в восточных регионах и в Крыму.

А теперь скажите мне: вы удивлены тем, что война на востоке Украины внезапно возобновилась? Является ли для вас неожиданностью то, что нигде в американских новостях нам не говорят четко о том, кто порекомендовал вновь начать боевые действия? Информация в New York Times за понедельник настолько уклончивая, что мы просто вынуждены сделать вывод: они опубликовали эти сообщения только из-за того, что сила недомолвок уже не справляется.

На Украине есть подвижки. Это мы можем сказать. В этом году, но попозже американцы и МВФ могут потихоньку признаться в том, что они выбрали не тех марионеток, и сделают шаг назад, в случае чего их провал будет самоочевиден. Однако это сомнительно. Они недостаточно умны, и им недостает прямоты и принципиальности.

Берлин, Париж и Москва могут продолжить общее дело, навязывая Киеву второе минское соглашение. Такое вполне возможно. В этом случае американский провал также будет очевиден, хотя и в меньшей степени. Вашингтон будет заявлять о своем успехе, если останется верен себе.

Либо же произойдет эскалация войны на востоке Украины, которая перешагнет украинские границы и станет чрезвычайно опасной. В данный момент такое вполне возможно. Наверное, именно такому варианту отдают предпочтение Вашингтон и Киев, но это станет для них провалом иного, более жестокого рода.

Никаких идеологических составляющих, как любит говорить Белый дом при Обаме.

Патрик Смит работает в Salon обозревателем по вопросам внешней политики. Он долгое время работал зарубежным корреспондентом, в основном в газете International Herald Tribune и в The New Yorker. Он также является эссеистом, критиком и редактором. Его последние книги «Времени больше нет. Американцы после американского века» и Somebody Else’s Century: East and West in a Post-Western World (Не наш век: Восток и Запад в новом мире).

Оригинал публикации: This is how we spooked Putin: What the New York Times won’t tell you about the American adventure in Ukraine
Опубликовано 24/02/2016 14:53
http://inosmi.ru/politic/20160226/235537641.html

ИноСМИ, Россия

СМИ США: не позволим Владимиру Путину уничтожить НАТО
Обзор публикаций о России, 29 марта — 4 апреля
05.04.2016

«Россия поможет расчистить Пальмиру от мин-ловушек, оставленных боевиками ИГ перед уходом» — сообщила International New York Times (31.03), рассказав о сотне российских специалистов по разминированию, направленных в помощь сирийской армии. При этом газета признала: «Новость об освобождении Пальмиры поставили США и других западных и арабских противников Асада в неловкое положение тем, что надо было приветствовать его, одновременно настаивая, что автократия сирийского президента и подавление им несогласных были основной причиной войны в Сирии. Франция, одна из наиболее откровенных недоброжелателей Асада, последней отреагировала на взятие Пальмиры».

А накануне The Washington Times (30.03) указала, что «Пентагон признает эффективность российских авиаударов в Сирии». Понятно, что подобное утверждение нельзя было оставить без «нужного» комментария, поэтому газета отметила: «Пентагон месяцами обвинял Москву в нечестности: она говорила, что атакует „Исламское государство“, а на самом деле подвергала бомбардировкам повстанцев, выступавших против президента Башара Асада».

И только потом устами пресс-секретаря Пентагона Питера Кука (Peter Cook) было заявлено: «Я думаю, стало очевидным, что они сосредоточили больше своего внимания на ИГИЛ. Мы считаем, что это хорошо». При этом Кук подчеркнул, что не следует ожидать российско-американского альянса. «Если россияне и дальше сосредоточат усилия на ИГ, то думаю, это будет правильно. Но на данный момент мы не видим возможности сотрудничать с Россией в этом деле».

А еще на день раньше The Washington Post (29.03) вполне нейтрально, без особого негатива, рассказала о том, «Как российский спецназ определяет ход сирийской войны». «О том, что российские войска принимают участие в наземных операциях в сирийской войне, известно и без этого, — указала газета. — …Однако то, что на фронте действуют российские подразделения — помимо небольшого количества артиллерийских и танковых подразделений — находилось под завесой секретности….Правда, после захвата Пальмиры это перестало быть тайной. Российские официальные лица заявили в понедельник, что Пальмира „была освобождена при участии спецподразделений и военных советников“».

Это, пожалуй, были все материалы «большой» прессы США с относительно позитивной информацией о России, если не считать пары коротких статей Марка Адоманиса в журнале Forbes: «Демографическая ситуация в современной России не имеет общих тенденций с эпохой Брежнева» (31.03) и «У России есть демографические проблемы, но ситуация там не хуже, чем в Италии» (29.03). В последней он признает, что «якобы исключительно ужасные демографические показатели России почти точно повторяют показатели Евросоюза: с 1975 года там фиксировались, в сущности, одинаковые коэффициенты рождаемости. Эти данные свидетельствуют о том, что в динамике демографических показателей России и Европы очень мало существенных отличий — если они вообще есть: и Россия, и Европа обречены на существенное долгосрочное сокращение численности населения».

«На Западе растут подозрения, что Россия провоцирует и эксплуатирует миграционный кризис в Европе для выбивания уступок, или, возможно, создания трещины в европейском единстве по поводу экономических санкций, введенных против Москвы за ее действия на Украине. Всего одно из 28 государств — членов Европейского Союза может развалить режим кредитных и иных ограничений против России», — писала International New York Times (4.04).

«Бойкот саммита по ядерной безопасности со стороны России отражает увеличивающийся раскол между Москвой и Вашингтоном — отметил журнал Foreign Policy (2.04). — Этот раскол блокировал попытки США ввести контроль над радиоактивными материалами, полностью свел на нет перспективу установления контроля над вооружением двух стран и даже повысил риск потенциальной ядерной конфронтации, о которой уже забыли со времен холодной войны».

Привлеченные журналом эксперты в один голос утверждали, что Москве доверять нельзя, а «ядерная безопасность России не соответствует тому, какой она должна быть».

«Несмотря на обнадеживающие признаки сотрудничества в Сирии, между НАТО и Россией существует риск усиления чрезвычайно опасной ядерной конфронтации из-за Украины и «постсоветского пространства». Наиболее вероятной горячей точкой для такой конфронтации с Россией является Прибалтика», — утверждали авторы журнала The National Interest (31.03).

Тему продолжил Джеймс Фоули, бывший заместитель руководителя аппарата генерального секретаря НАТО, в журнале Time (1.04) с призывом «Не дайте Путину разрушить НАТО». Бывший категорически убеждает публику в том, что «конечная цель Путина совпадает с многолетним устремлением Советского Союза и заключается в расколе НАТО и в выдавливании раз и навсегда Америки из Европы».

Более того, «Путин сеет хаос, выдавливая в Европу беженцев своими безответственными бомбардировками гражданского населения в Сирии. Действуя методами агрессии и запугивания, он стремится продемонстрировать слабость и беззубость НАТО, чтобы со временем создать новую систему безопасности в Европе, основу которой составит Россия».

Что касается внутриполитической ситуации в России, то и здесь — во всем виноват Путин. «В связи с приближающимися выборами Кремль вводит „этические стандарты“, чтобы заткнуть рот критикам», — пишет московский корреспондент The Christian Science Monitor, (30.03) Фред Вир (Fred Weir), приводя в пример депутата парламента Курской области Ольгу Ли, которая «стала проблемой для местных властей» за свою критику и теперь вряд ли сможет баллотироваться в Государственную думу.

Эндрю Крамер (Andrew Kramer) в корреспонденции из Москвы со ссылкой на российских правозащитников уверяет публику, что с тех пор, как начался конфликт в Чечне «спецслужбы России регулярно арестовывают, пытают и убивают родственников террористов», и это, по некоторым сведениям, «дало мрачный эффект», вынудив «руководство повстанцев прекратить борьбу» (The New York Times, 30.03).

Встреча президента Росии с Рамзаном Кадыровым в Кремле на прошлой неделе возмутила редакцию The Washington Post (1.04), которая окрестила её не более и не менее как «Сделку Путина с дьяволом». И уверила публику, что «Кадыров связан с рядом резонансных политических убийств, в том числе с убийством оппозиционного лидера Бориса Немцова, журналистки Анны Политковской и некоторых противников режима, проживавших в Вене и Дубае».

Доказательства?— зачем, если об этом неоднократно заявляли уважаемые редакцией представители российской оппозиции… И ни слова о том, что в Чечне люди живут спокойно — без войны — уже несколько лет.

Просто редакция сделала такое вот умозаключение: «Либо российский президент осознанно принимает и, возможно, даже руководит тираническими бесчинствами и политическими убийствами г-на Кадырова, который однажды назвал себя „пехотинцем президента России“. Либо российский лидер, в сущности, признает свою неспособность контролировать человека, который управляет одним из самых взрывоопасных регионов страны».

«Путин руководит сползанием России к нищете», — к такому выводу пришел Максим Трудолюбов, которого журнал Newsweek (1.04) теперь уже не представляет как сотрудника газеты «Ведомости», но исключительно как старшего научного сотрудника Института Кеннана (Вашингтон).

«Нищета вползает снова в Россию. … В 2015 году более 3 миллионов россиян скатились в бедность. Почти 20 миллионов человек или 13,4% населения России сейчас живет за чертой бедности». Автор явно расстроен тем, что «Россия трезвеет по отношению к экономической реальности, но не к политической. Это означает, что большинство населения РФ не связывает состояние экономики страны с политическими решениями Кремля».

Тем не менее, он надеется, что «люди вернутся в политику тогда, когда ситуация достигнет точки кипения»…

«Политическая база Путина тает», — уверял радиослушателей московский корреспондент National Public Radio (3.04) Кори Флинтофф (Corey Flintoff). На примере двух семей, взявших валютные ипотечные кредиты, и одной пенсионерки, живущей на пенсию, он попытался нарисовать картину безысходности в России. Но в конце все же признал, что упомянутая им пенсионерка «принадлежит к тому поколению, которому довелось пережить гораздо более страшные времена. Пока она не жалуется».

Главной новостью понедельника стал отчет Международного консорциума журналистов-расследователей (ICIJ) об офшорных активах нынешних и бывших мировых лидеров, опубликованный в воскресенье вечером. В документах говорится об офшорных компаниях премьер-министров Исландии и Пакистана, короля Саудовской Аравии, детей президента Азербайджана. Но самым ожидаемым в комментариях к отчету было то, что они сфокусировались в основном на президенте России Владимире Путине.

При этом Владимир Путин не фигурирует ни в одном документе. Но! — комментаторы умело и настойчиво писали о том, что «соратники президента РФ Владимира Путина перевели 2 миллиарда долларов через офшорные счета» (The Washington Post, 4.04).

«Документы, относящиеся к России, указывают на несколько должностных лиц, имеющих тесные связи с Путиным, в том числе двух его самых старых друзей: виолончелиста Сергея Ролдугина и главного акционера банка „Россия“ Юрия Ковальчука. Этот банк попал под санкции США как „касса“ чиновников в Кремле, — писала The New York Times (3.04). — В сообщениях отмечается, что друзья Путина и связанные с ним лица провели 2 миллиарда долларов через сложную, намеренно запутанную сеть офшорных компаний. Имя г-на Путина не фигурирует ни в одной из сделок или транзакций компаний, есть только банк „Россия“ и г-н Ролдугин».

Опубликовано 05/04/2016 09:35
http://inosmi.ru/overview/20160405/235991329.html

МАТЕРИАЛ «АМДН»

14.06.2017, 11:17

Госдеп объяснил отсутствие поздравления с Днем России впервые за 25 лет

На протяжении 25 лет Госдеп США традиционно и публично поздравлял Россию с национальным праздником. 12 июня, впервые за все годы, традиция была нарушена

На закономерный вопрос: "А что, собственно произошло?" последовали туманные объяснения о "новом подходе" и оптимизации работы новой администрации.

"Мы больше не распространяем поздравления в качестве пресс-релизов", - заявили в пресс-службе американского внешнеполитического ведомства агентству ТАСС. "Но мы размещаем их у себя на сайте. Официально же они вручаются через наши посольства". "Сами мы их не распространяем, но не возражаем если страны-получатели это делают", - объяснил сотрудник ведомства.

Было ли вообще передано поздравление по случаю Дня России через посольство в Москве, собеседник агентства сообщить не смог, но пообещал уточнить (интересно, как дела у Джен Псаки?)

Вчера, 13 июня Николай Лахонин, представитель российской дипмиссии в США, отметил, что впервые с 1991 года в посольство не поступило поздравления от властей США с национальным праздником. «Выводы делайте сами», - сказал он по этому поводу.

Пользователи в соцсетях напоминают, что 4 июля не за горами.

12 июня Россия массово отметила свой праздник - состоялись праздничные концерты, фестивали и народные гуляния.

https://cont.ws/@amdn/639862

Foreign Affairs, США

Как противостоять Кремлю
Защищая демократию от врагов

11.12.2017
Майкл Карпентер (Michael Carpenter), Джозеф Байден мл. (Joseph R. Biden, Jr.)

Во время холодной войны Соединенные Штаты и Советский Союз столкнулись в условиях экзистенциальной борьбы двух прямо противоположных систем. Либо советский блок «похоронил» бы Запад, как угрожал в 1956 году Никита Хрущев, либо западные принципы демократической ответственности, прав личности и верховенства права восторжествовали бы над советским тоталитаризмом. Конечный результат — распад советской системы и расширение возглавляемого США международного порядка — продемонстрировал не только то, что военная мощь играет важную роль в контексте американской национальной безопасности, но также и то, что Соединенные Штаты должны продвигать свои цели посредством гибкости демократических институтов и перспективных альянсов.

После холодной войны западная демократия стала примером для посткоммунистических стран Центральной и Восточной Европы. Благодаря свободным от предрассудков НАТО и ЕС многие из этих стран смело приступили к переходу от диктатуры к демократии. Примечательно, что большинству это удалось. Постсоветская Россия тоже имела возможность переродиться. Многие в Европе и США надеялись, что путем интеграции России в международные организации (такие как Совет Европы, Всемирный банк и Международный валютный фонд) можно помочь России стать полноценным и надежным членом продиктованного правилами международного порядка и убедить народ в необходимости демократических реформ. Многие члены российского общества тоже мечтали о создании демократической, стабильной и процветающей страны. Но теперь эта мечта стала еще недостижимее, чем когда-либо со времен окончания холодной войны.

В настоящее время российское правительство беспардонно атакует основы западной демократии во всем мире. При президенте Владимире Путине Кремль начал согласованное наступление по многим направлениям — военному, политическому, экономическому, информационному, — используя различные явные и скрытые средства достижения цели. В крайних случаях (Грузия и Украина) Россия вторгалась в соседние страны с целью недопущения их интеграции в НАТО или ЕС и предупреждения других правительств региона о том, что проведение поддерживаемой Западом демократической реформы приведет к тяжелым последствиям. Все чаще и вероломнее стремится она ослабить и подорвать западные демократии изнутри с помощью таких инструментов, как информация, киберпространство, энергетические возможности и коррупция.

В основе этого нападения лежит стремление Кремля защитить свое богатство и власть. Российский режим, возникший из пепла СССР, консолидировал колоссальные полномочия и привилегии в руках кучки бывших сотрудников спецслужб и олигархов. Извне они кажутся сильными, но, по сути, власть их остается хрупкой, причем Путин и его ближайшее окружение понимают это лучше других. Без полного контроля гражданского общества, восторженные рукоплескания и заоблачные рейтинги одобрения могут очень быстро перерасти в шквал возгласов неодобрения и освистания, что Путин ощутил на себе уже не раз. Режим изображает себя непобедимым, маскируя поверхностный характер общественной поддержки, особенно среди молодого, городского и образованного населения.

Для защиты своей клептократической системы Кремль решил вывести борьбу за пределы России и наброситься на якобы серьезнейшую из внешних угроз своему выживанию: западную демократию. Нападая на Запад, Кремль переключает внимание народа с коррупции и болезненного состояния российской экономики, активизирует националистические страсти для подавления внутренних разногласий, заставляя западные демократии обороняться и концентрироваться на собственных внутренних противоречиях. Это позволяет Москве укреплять свою власть внутри страны и оказывать неограниченное влияние на «ближнее зарубежье».

Для борьбы с этим Соединенным Штатам необходимо возглавить своих демократических союзников и партнеров в стремлении повышения устойчивости к внешним воздействиям, расширения возможностей для защиты от диверсионной деятельности России и искоренения кремлевских сетей враждебного влияния. Соединенные Штаты обладают потенциалом для противодействия нападкам и могут стать сильнее, если Вашингтон продемонстрирует политическую волю противостоять этой угрозе. Однако поскольку администрация Трампа показала, что не воспринимает российскую угрозу всерьез, ответственность за защиту западной демократии ляжет на плечи Конгресса, частного сектора, гражданского общества и простых американцев.

Тирания начинается дома

Первой жертвой нападок Кремля на демократические институты стала сама Россия. Политиков оппозиции преследовали, травили и даже убивали. Основные свободы — волеизъявления и собраний — были ограничены, а выборы превратились в постановочные, перестав быть свободными и справедливыми. В последние годы российские правозащитные организации даже утверждали о тайном возрождении жуткой советской практики содержания диссидентов в психиатрических учреждениях.

Однако современная Россия, в отличие от Советского Союза, не предлагает четкой идеологической альтернативы западной демократии. Российские лидеры прибегают к националистическим, популистским и государственническим лозунгам, но кремлевская пропагандистская машина старается избегать при этом прямого оспаривания основных принципов западной демократии, среди которых: конкурентные выборы, привлечение к ответственности власть имущих, гарантированные конституцией права и верховенство права. В качестве альтернативы Кремль бережно выстраивает демократический фасад, лицемерно заверяя народ в приверженности данным принципам, даже когда в открытую подрывает их. Таким образом, он номинально предоставляет оппозиционным партиям места в российском парламенте, но в то же время имеет над ними всеобъемлющий контроль. Он позволяет независимым СМИ осуществлять свою деятельность (хотя и не на вещательном телевидении), но журналистам регулярно угрожают, а иногда их избивают и даже убивают в случае освещения каких-либо запретных тем. Кремль не препятствует возникновению правозащитных организаций, но клеймит их «иностранными агентами» и уничтожает в случае демонстрации политической независимости. Он контролирует огромный репрессивный аппарат — недавно приумноженный благодаря созданию Нацгвардии численностью около 350 тысяч человек — для сдерживания любых проявлений инакомыслия и соответствующего реагирования. Иными словами, российские лидеры создали потемкинскую демократию, в рамках которой за демократической формой скрывается авторитарное содержание.

Этот циничный и силовой подход обусловлен сильной тревогой. Понаблюдав со смесью шока, ужаса и печали за распадом Советского Союза, нынешние российские лидеры опасаются, что подобная судьба может ждать и их собственную систему. Российская экономика целиком и полностью зависит от экспорта углеводородов, поэтому ее состояние связано с ценами на нефть и газ; а ввиду непрекращающегося падения последних, рыночная капитализация государственного гиганта «Газпром» сократилась с 368 до 52 миллиардов долларов по сравнению с 2008 годом. Помимо прочего, российское общество ослабляет долгосрочный демографический спад; Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации прогнозирует двадцатипроцентное сокращение населения к 2050 году. Согласно «Всемирной книге фактов» ЦРУ, по продолжительности жизни Россия занимает 153-е место в мире, что значительно ниже развитых демократий и даже таких развивающихся стран, как Никарагуа и Узбекистан. И наконец, повальная коррупция замедлила потенциал экономического роста России на основе инноваций и интеграции в глобальные производственно-сбытовые цепочки, предвосхищая период длительной стагнации.

Слабость, выдаваемая за мощь

Перед лицом этих негативных тенденций и возможности того, что они могли бы способствовать организованному сопротивлению, Кремль пришел, похоже, к выводу, что лучшей защитой является активное нападение. И не ограничиваясь одним лишь подавлением инакомыслия внутри страны, он решил дать бой западным демократиям, в особенности Соединенным Штатам, причем на их же собственной территории.

С точки зрения Кремля, США и их демократические союзники представляют три различные угрозы. Во-первых, Россия имеет ошибочную, но непреклонную — возможно, даже всепоглощающую — убежденность в том, что Вашингтон активно стремится к смене власти в России. Правды в этом нет; Соединенные Штаты никогда не хотели убрать Путина. Но Путин и его единомышленники давно пытаются убедить общество в том, что США спровоцировали народные восстания в 2000 году в Сербии, в 2003 году в Грузии, в 2004 и 2014 годах на Украине, в 2005 году в Киргизии и в 2010-2011 годах во всем арабском мире. И они, судя по всему, поверили собственной пропаганде и убедили себя в том, что Вашингтон приложил руку к вспыхнувшим в Москве и других городах России массовым протестам 2011-12 годов. Десятки тысяч россиян вышли на улицы до и после выборов, вернувших Путина в президентское кресло после тех четырех лет, что он руководил страной с поста премьер-министра. Путин не смог, по всей видимости, понять, что его попытка остаться у власти бессрочно может оттолкнуть некоторых избирателей и что огромное количество снятых на смартфоны видео вброса фальшивых бюллетеней в ходе парламентских выборов декабря 2011 года оскорбит российских граждан.

Во-вторых, режим опасается, что поддержка Западом демократических реформ среди соседних с Россией стран, включая меры по повышению прозрачности и борьбе с коррупцией, подорвет те сети, что позволяют кремлевским «браткам» взыскивать огромные деньги со «стран ближнего зарубежья».

В-третьих, демократическая трансформация в соседних с Россией странах послужила бы мощным контрпримером клептократического и авторитарного правления Москвы, а в долгосрочной перспективе лишила бы ее авторитета. Так, войны, которые Россия вела против Грузии и Украины в 2008 и 2014 году соответственно, были нацелены на подрыв правительств, полных решимости продолжать дальнейшую интеграцию в НАТО и ЕС. Между тем, третья страна региона, Молдавия, с начала 1990-х годов была частично оккупирована российскими силами в качестве рычага воздействия на любые внезапные колебания в сторону Запада (несмотря на положение о конституционном нейтралитете, которое препятствует вступлению Молдавии в иностранные военные союзы).

Кремль оправдывал нарушение суверенитета этих стран тем, что они составляют часть «сферы привилегированных интересов» России, как объяснил вскоре после вторжения в Грузию Дмитрий Медведев, тогдашний президент России и младший компаньон Путина. Этот термин довольно красноречив. Кремлевские инсайдеры уже давно пользуются своим привилегированным статусом в этих трех странах. К примеру, мутные соглашения о торговле газом со связанными с Кремлем олигархами на Украине принесли «дружкам» Путина многомиллиардные доходы за счет российского государства.

Небольшая балканская страна Черногория находится более чем в полутора тысячах километров от ближайшей российской границы и никогда не входила в состав российской или советской империи. Но она тоже оказалась впутана в путинскую паутину. Черногория превратилась в «сферу привилегированных интересов» России не из-за территориальной близости, а из-за того, что после распада Югославии связанные с Кремлем олигархи и преступные группы вложили туда свои богатства и расширили влияние. После того, как в 2006 году Черногория получила независимость от Сербии, вышеозначенные российские интересы оказались под угрозой, поскольку черногорское правительство начало лоббировать вступление страны в НАТО и ЕС. В качестве предварительного условия членства в обеих организациях Черногория была вынуждена установить более твердое верховенство права. Западные чиновники убедили страну назначить независимого специального прокурора по борьбе с организованной преступностью и коррупцией и потребовали от него навести внутренний порядок в сфере обороны и разведки. Кремль, совершенно правильно восприняв эти реформы как прямую угрозу своим интересам, отреагировал практически сразу, скоординировав финансируемую российскими олигархами кампанию по противостоянию членству Черногории в НАТО и субсидированию в стране небольшой антиатлантической и пророссийской политической партии.

Когда это не привело к замедлению процесса интеграции Черногории в НАТО, Кремль прибег к более силовой тактике. В октябре 2016 года, за несколько недель до парламентских выборов в Черногории, небольшая группа агентов российской военной разведки подготовила заговор о проведении вооруженного государственного переворота с использованием наемников, завербованных из экстремистских националистических групп региона. План рухнул, когда один из заговорщиков проинформировал об этом власти, вследствие чего Кремль был вынужден отправить в Сербию дипломатического представителя с целью возвращения потерпевших фиаско заговорщиков на родину.

Ненавязчивые путинские диверсии

Для подрыва демократии в Западной Европе и США Кремль полагался на более тонкие инструменты. Несмотря на то, что российские оперативники совершили как минимум одно политически мотивированное убийство на Западе (а, быть может, и больше), при операциях на территории НАТО московские спецслужбы проявляют, как правило, больше осторожности, полагаясь в основном на информационные операции и кибератаки. В отличие от светских разведчиков, периодически пытавшихся подбросить западным СМИ лживые сюжеты, сегодня Кремль привлекает к реализации задач посредников, распространяющих заказную дезинформацию через фейковые аккаунты в соцсетях. Многие из них находятся за пределами территории России, ведь связываться с ними и оплачивать их услуги можно с помощью так называемого темного интернета (параллельной, закрытой сети), независимо от места их проживания. Различные сообщения могут создаваться с учетом особенностей определенных демографических групп в зависимости от целей Кремля, которые варьируются от препятствования явке избирателей на выборы до повышения посещаемости политических митингов, организуемых предпочтительными кандидатами в президенты России. С целью сохранения способности к правдоподобному отрицанию российские «патриотические хакеры» и тролли работают, как правило, не на правительство, а не те субъекты, что напрямую с Кремлем не связаны. К примеру, базирующееся в Санкт-Петербурге «Агентство интернет-исследований», известное также как «фабрика троллей», которое якобы приобрело тысячи рекламных объявлений на Facebook в ходе президентской гонки 2016 года в США, опирается на финансовую поддержку близкого соратника Путина.

Во время избирательной кампании 2016 года в США и президентских выборов 2017 года во Франции российские спецслужбы наняли аналогичных интернет-посредников для взлома частных электронных писем и распространения украденной информации среди таких организаций, как WikiLeaks, которые, в свою очередь, распространяли ее в более широких масштабах. Несмотря на то, что западные эксперты по кибербезопасности и спецслужбы смогли определить, что главным виновником обеих атак было Главное разведывательное управление России, к тому времени дезинформация уже проникла в основные СМИ.

Во Франции широкое распространение информации о вмешательстве России в американскую кампанию несколько снизило преимущество первого хода Кремля. Но Россия не сдалась и предприняла аналогичные шаги для развертывания политических кампаний в значительном количестве европейских стран, включая референдумы в Нидерландах (об интеграции Украины в Европу), Италии (о реформах управления) и Испании (об отделении Каталонии). Российская поддержка крайне правой партии «Альтернатива для Германии» была направлена на накрутку общего числа полученных ею голосов на парламентских выборах осенью прошлого года путем распространения информации в соцсетях. Схожие усилия Россия прилагает для поддержки националистической «Лиги Севера» и популистского «Движения пяти звезд» на предстоящих парламентских выборах в Италии. Новые возможности для российского вмешательства возникнут в ходе промежуточных и президентских выборов в США в 2018 и 2020 году соответственно.

Манипулирование энергетическими рынками является еще одним важным инструментом, который Россия использует для запугивания и расширения собственного влияния. Россия неоднократно угрожала перекрыть газ Украине, а в 2006 и 2009 годах фактически остановила поставки прямо в середине зимы. Недвусмысленный сигнал заключался в том, чтобы расходящиеся во мнениях с Кремлем лидеры увидели, как их народ замерзает до смерти. Россия вновь выступила с угрозами прекращения поставок газа после вторжения на Украину в 2014 году, но благодаря адекватной дипломатии со стороны США и ЕС соседи Киева помогли предотвратить кризис и обеспечили доступ газа в страну.

Созданные с тех пор новые конечные станции газопроводов сжиженного природного газа в Литве и Польше помогли диверсифицировать поставки в Европу, но это не помешало Кремлю продолжить использование энергетических элементов для оказания давления на европейские правительства, особенно в странах Балтии, на Балканах и в Центральной Европе. В настоящее время Россия, например, строит атомную электростанцию в непосредственной близости от столицы Литвы Вильнюса, что предоставит Москве мощное психологическое оружие, если она решит разжечь слухи о какой-либо катастрофе.

Помимо запугивания соседей, Кремль сведущ в использовании энергетических сделок для обеспечения влияния среди представителей европейской политической и бизнес-элиты. Плоды этих операций можно наблюдать в тесных личных отношениях Путина с целым рядом нынешних и бывших европейских чиновников, многие из которых продвинулись благодаря западным политическим советникам, имеющим связи с российским энергетическим сектором.

Коррупция в качестве оружия

Дезинформационные операции, кибератаки и энергетическая политика России стали объектами пристального внимания. Менее освещаемыми являются способы эффективного экспорта коррупции, исказившей собственную политику и экономику России — в определенном смысле она превращена в оружие и направлена на уязвимые общества других стран.

В рамках российской системы кланово-олигархического капитализма успех и выживание в бизнесе зависят от протекции влиятельных благодетелей, которые могут защитить бизнесмена или компанию от рейдов со стороны крупных конкурентов или не в меру рьяных налоговых инспекторов. На вершине этой пирамиды сидят кремлевские власти и российские спецслужбы, получая в обмен на такую защиту взятки и откаты. Но выгоду из этого соглашения извлекает и само государство, что дает Кремлю существенные рычаги влияния на богатых россиян, занимающихся бизнесом на Западе, а также западные компании, занимающиеся бизнесом в России. Москва может просить (или вынудить) таких предпринимателей и компании помочь с финансированием подрыва политических процессов в других странах — продвигая, к примеру, антиатлантическую организацию в Швеции или создавая в Болгарии и Румынии группы по борьбе с угрозами российскому доминированию на восточноевропейском рынке газа.

Столь эффективным оружием коррупцию делает труднодоказуемость ее существования в целом и наличия у нее политических целей. Иногда, однако, возникают случаи, выявляющие использование Россией коррупционных отношений для достижения своих политических целей. Взять хотя бы тот факт, что ультраправый кандидат на прошлогодних президентских выборах во Франции Марин Ле Пен получила (правда, легально) многомиллионный кредит на свою кампанию от российского банка, якобы имеющего связи с Кремлем, поддерживая при этом политику отмены санкций против России. (Всякую связь этих двух фактов Ле Пен, конечно же, отрицала.)

Еще одним примером того, как Кремль стремится заразить западные демократии вирусом коррупции, является отмывание денег. Западные финансовые учреждения отмывают ошеломительные суммы незаконных российских денег. В январе 2017 года органы банковского регулирования и надзора штата Нью-Йорк обнаружили, что немецкий Deutsche Bank помог российским клиентам отмыть десять миллиардов долларов; штат оштрафовал банк на 425 миллионов долларов. Спустя два месяца в рамках Проекта по исследованию коррупции и организованной преступности (OCCRP), представляющего собой международную сеть проводящих различные расследования журналистов и СМИ, обнаружилась сложная схема, с помощью которой через многочисленные западные финансовые учреждения было проведено более 20 миллиардов незаконных российских денег. После чего часть средств поступила группам, выступавшим за более тесные отношения между странами ЕС и Россией, включая польскую неправительственную организацию под управлением политического активиста Матеуша Пискорского, который также возглавляет прокремлевскую политическую партию и которого в 2016 году арестовали по обвинению в шпионаже в пользу России. (Он до сих пор находится под стражей в ожидании суда.)

Сфера российского коррупционного влияния исключительно широка, особенно в связи с тем, что российские олигархи, заработавшие за последние несколько десятилетий огромные деньги, «припарковали» бóльшую часть этих средств на Западе, в том числе на рынках элитной недвижимости в Лондоне, Майами и Нью-Йорке. Во многих случаях эти многомиллиардные инвестиции использовались для обеспечения доступа к западным политическим и деловым элитам. Они также служат готовым источником финансирования операций Кремля по наращиванию влияния за рубежом. Значительная часть этих денег была потрачена на поддержку кандидатов и движений, отвергающих социальные, экономические и этические принципы господствующих классов в Европе — среди как крайне правых, так и крайне левых, — которые поддерживают более тесное партнерство с Россией или в публичной форме ставят под сомнение ценность членства в НАТО или ЕС. Для Кремля конкретная идеология этих кандидатов и движений значения не имеет, важная лишь цель — ослабление и разделение западных демократий изнутри.

Как нанести ответный удар

Нападение России на демократию и подрыв демократических политических систем требует решительного ответа. Соединенные Штаты и их союзники должны повысить свою способность к сдерживанию российской военной агрессии и более тесно сотрудничать в целях укрепления энергетической безопасности и предотвращения невоенных форм запугивания со стороны России. Они также должны снизить уязвимость своих политических систем, сферы средств массовой информации, финансовых секторов и кибер-инфраструктуры. Каждая страна, перешедшая дорогу Кремлю, должна лучше координировать свою разведывательную и правоохранительную деятельность, дабы искоренить российскую дезинформацию и диверсионные действия и найти способы сотрудничества властей с частным сектором с целью совместного противодействия подобному вмешательству.

Но Вашингтон и его партнеры не могут играть лишь в обороне. Они должны также договориться о том, как заставить Россию понести наказание в случае обнаружения доказательств ее злодеяний. В то же время, с целью предотвращения возможных просчетов Вашингтону необходимо продолжать переговоры с Москвой.

Кремлю хотелось бы, чтобы западные лидеры объявили НАТО изжившей себя структурой и сократили инвестиции в коллективную оборону. Учитывая агрессию России в Грузии и на Украине, НАТО следует продолжать передовое развертывание войск и военного потенциала в Восточной Европе, чтобы сдерживать и, при необходимости, отразить нападение России на одно из государств-членов альянса. Однако в данный момент угроза применения нетрадиционных и невоенных средств запугивания приобретает более угрожающие, чем когда-либо, масштабы. Более 10 лет прошло с тех пор, как Эстония стала первой страной НАТО, чьи правительственные учреждения и СМИ были атакованы российскими хакерами. За истекший период возрос риск гораздо более разрушительного нападения, а процесс планирования защиты против него пробуксовывает. Одним из шагов, который могут предпринять члены НАТО, является расширение ответственности за подобное планирование без участия их военных и оборонных министерств. Частью таких усилий должны стать ЕС и частный сектор, чтобы изолировать российские удары по инфраструктуре и создать резервные системы. И хотя в настоящее время бóльшая часть ответственности за кибероборону лежит на отдельных странах, взаимосвязанность инфраструктур союзников делает усиление координации наиважнейшим аспектом.

Западные демократии должны также бороться с вопиющей уязвимостью своих избирательных систем, финансовых секторов, киберинфраструктуры и экосистем средств массовой информации. Необходимо, к примеру, реформировать американскую систему финансирования избирательных кампаний, дабы лишить иностранных субъектов — из России и других стран — возможности вмешиваться в американские выборы. Власти больше не могут закрывать глаза на тщательно маскируемые за пожертвованиями иностранные денежные потоки, поступающие в США (в качестве примера стоит упомянуть «корпорации-призраки»), которые, в свою очередь, способствуют созданию специальных комитетов политических действий и других предположительно независимых политических организаций, включая торговые ассоциации и так называемые 501(с)(4) группы. Конгресс должен серьезно относиться к реформе финансирования избирательных кампаний; это должно стать вопросом консенсуса обеих партий, поскольку уязвимость эта в равной степени затрагивает как демократов, так и республиканцев.

Соединенным Штатам также необходимо повысить прозрачность на своих финансовых рынках и рынках недвижимости, ставших убежищем для коррумпированного иностранного капитала, часть из которого, несомненно, проникает в политику. С целью выявления и предотвращения лежащих в основе этой тенденции эпизодов отмывания денег Конгресс должен принять новый закон о большей прозрачности инвестиций в элитную недвижимость и залатать лазейки, позволяющие отмывать средства посредством непрозрачных банковских счетов юридических компаний и фирм-однодневок. Власти Вашингтона и других западных столиц должны также интегрировать правоохранительные и разведывательные инструменты для нейтрализации связанных с Россией коррупционных сетей. Кремль успешно объединился с организованными преступными группировками, спецслужбами и коррумпированными предприятиями, о чем свидетельствуют недавние расследования, проведенные испанскими властями. Ничто не демонстрирует замысловатые связи между организованной преступностью, российскими правительственными чиновниками и операциями Кремля по наращиванию иностранного влияния столь ярко, как продолжающаяся в США лоббистская деятельность от имени преступного синдиката, ответственного за смерть Сергея Магнитского, российского адвоката, убитого в одной из московских тюрем после раскрытия им коррупционной схемы, закончившейся кражей 230 миллионов долларов из российского бюджета. Соединенным Штатам следует учредить специализированный межведомственный орган для координации усилий по нейтрализации подобного рода враждебных сетей.

Киберинфраструктура Соединенных Штатов, бóльшая часть которой принадлежит частному сектору и управляется им, по-прежнему уязвима для иностранных хакеров и, что еще хуже, сокрушительной системной атаки. Для защиты сетей, управляющих, к примеру, работой электростанций или движением поездов и авиакомпаний, государственные регулирующие органы и частные операторы должны повысить стандарты и последовательно применять их. Это означает, среди прочего, обеспечение отсутствия лазеек в по-прежнему изолированные от общедоступной части Интернета сети, обязательность установки корректировок и обновлений программного обеспечения по мере их появления и проведение регулярной сетевой диагностики. Аналогичным образом, органы государственной и местной власти, обеспечивающие пригодность электронных средств для голосования, должны устранить пробелы в сетевой безопасности, в результате которых повышается вероятность хакерских атак и потенциального манипулирования. Среди немедленных к принятию властями мер должно стать обеспечение проверяемых документальных свидетельств для каждого поданного избирательного бюллетеня и защита списков учета избирателей, причем с той же настойчивостью, что и в отношении систем подсчета голосов.

Между тем, журналисты и активисты Соединенных Штатов и Европы должны прилагать все возможные усилия для обнаружения и искоренения дезинформации, особенно в соцсетях. Ведущую роль в данном отношении играют инициативы гражданского общества: проект Университета Пенсильвании FactCheck.org, украинское сообщество StopFake.org и информационная площадка Hamilton 68 Германского фонда Маршалла уже разоблачили пропаганду, развенчав ложь и пролив свет на распространяющие ее источники. Twitter, Facebook и Google должны обеспечить бóльшую прозрачность в отношении тех, кто финансирует политическую рекламу на их платформах, наращивать усилия с целью устранения автоматизированного и генерируемого ботами контента, а также инвестировать в технические и человеческие ресурсы для искоренения распространяющих дезинформацию фиктивных иностранных аккаунтов. В странах, имеющих большой опыт ведения информационной войны с Россией, таких как Эстония и Финляндия, чиновники и медийщики осознали простую истину: чем лучше освещаются методы, используемые иностранными субъектами для распространения дезинформации, тем менее успешной становится пропаганда.

Не сдаваться и продолжать переговоры

В краткосрочной перспективе Путин и иже с ним продолжат, скорее всего, атаковать западную демократию. А Вашингтон и его союзники должны, в свою очередь, стоять на своем и заставлять Россию платить за нарушения международного права и суверенитета других стран — те, что уже совершены, и те, что только планируются. Сохранение санкций, которые США и ЕС ввели в отношении России после вторжения на Украину, важно не только ввиду оказания давления на Москву с целью разрешения конфликта в ближайшем будущем, но и в качестве сигнала Кремлю о том, что плата за подобное поведение перевешивает в конечном итоге любую получаемую выгоду. Пострадав лишь от немногих долгосрочных последствий кибератаки 2007 года на Эстонию и непродолжительного финансового спада после вторжения 2008 года в Грузию, Кремль пришел к ошибочному выводу о том, что может действовать с относительной безнаказанностью. Это произошло несмотря на изначальный сигнал администрации Обамы. Как один из нас, Джо Байден, отметил в своем выступлении на Мюнхенской конференции по безопасности в 2009 году: «Мы не согласны с тем, что какая-то страна заявляет о сфере своего влияния. Мы исходим из того, что суверенные государства должны сами принимать решения и сами выбирать своих союзников». Поэтому когда Россия вторглась на Украину, США проявили инициативу и ввели жесткие санкции. К счастью, принятый Конгрессом в августе 2016 года Закон о противодействии противникам Америки посредством санкций систематизировал антироссийские санкции, введенные администрацией Обамы и наделил нынешнюю администрацию более широкими полномочиями по применению долговременных дисциплинарных мер в отношении России за вмешательство в президентские выборы.

Даже защищая интересы США и либеральную демократию в других странах, Вашингтону следует держать каналы связи с Москвой открытыми. В разгар холодной войны американские и советские лидеры признали, что независимо от разногласий, они не могли позволить себе совершить какой-либо чреватый началом войны просчет. Они должны были продолжать диалог. Данная политика верна и сегодня: как две ядерные сверхдержавы, чьи военные активы развернуты в непосредственной близости друг от друга во многих частях земного шара, Соединенные Штаты и Россия несут взаимные обязательства по поддержанию стратегической стабильности. Это означает не только регулирование разработки и развертывания стратегических вооружений, но и коммуникация во избежание недоразумений в отношении того, что каждая из сторон воспринимает как стратегическую угрозу. Вашингтону, со своей стороны, необходимо четко определить последствия вмешательства в демократический процесс или критическую инфраструктуру США.

Если трамп откажется действовать

Мы, как два бывших государственных чиновника, конечно же, больше не можем проводить такую политику, вследствие чего возникает вопрос: что делать, если данные рекомендации игнорируются? Белый дом вряд ли будет действовать. Слишком много раз президент Дональд Трамп уклонялся от комментариев касаемо вмешательства Россия в выборы 2016 года, даже после получения сводок от начальников разведслужб о том, как именно Москва это делала. После личной встречи с Путиным на прошедшем во Вьетнаме саммите Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества в ноябре прошлого года Трамп заявил журналистам следующее: «Он [Путин] сказал, что абсолютно точно не вмешивался в наши выборы. Он не делал того, что говорят». На вопрос о том, верит ли он данным утверждениям, Трамп ответил: «Всякий раз, когда он видит меня, он говорит: «Я не делал этого», и я правда верю, что он действительно так считает». Трамп взял за правило щедро хвалить Путина и даже вроде как хотел отменить санкции против России вскоре после своей инаугурации. Мы не ставим под сомнение мотивы Трампа, но его поведение заставляет нас сомневаться в его суждениях.

Если эта администрация не может или не будет противостоять России, то должны мобилизоваться другие демократические институты, в том числе Конгресс и организации гражданского общества. Отправной точкой могло бы стать создание независимой, непартийной комиссии по рассмотрению нападок России на американскую демократию, установлению общего понимания масштабов и сложности российской угрозы и определению инструментов, необходимых для борьбы с ней. «Комиссия 9/11» позволила Соединенным Штатам смириться с теми уязвимыми местами, результатом наличия которых стали нападения «Аль-Каиды» (запрещена в РФ, ред.), и устранить их. Сегодня американцам необходимо провести тщательное, детальное расследование того, каким образом Россия нанесла удар по их демократическим институтам и как можно предотвратить новую атаку.

В отсутствие независимой комиссии с широкими полномочиями Соединенные Штаты располагают одной лишь возможностью проведения относительно поверхностных расследований специальным прокурором Робертом Мюллером, разведывательными комитетами Конгресса и Юридическим комитетом Сената. К счастью, Конгресс уже продемонстрировал четкое понимание российской угрозы: подавляющим большинством обе палаты приняли Закон о противодействии противникам Америки посредством санкций (419 голосов против трех в Палате представителей и 98 против двух в Сенате). Конгрессу следует продолжать неукоснительно выполнять свои надзорные обязанности и следить за тем, чтобы администрация действовала в соответствии с буквой и духом данного закона, а если этого не произойдет — убедиться в том, чтобы об этом узнал американский народ.

И, наконец, поскольку с каждым днем появляется все больше новостей о масштабах российской дезинформационной кампании и тактике, применявшейся Москвой для манипулирования общественным мнением и спекуляций на трудностях американского общества, необходимо повышать осведомленность и информированность всех американских граждан. Мы должны коллективно исключить иностранное влияние на наши демократические институты и сделать все возможное для решения проблем в нашем собственном обществе, не позволяя демагогам внутри страны и тиранам за рубежом разобщать нас. Путин и его «дружки» не понимают, что величайшей силой американской демократии является заинтересованное и вовлеченное в дела государства население. Даже если президент откажется предпринимать необходимые меры, действовать будем мы сами.

http://inosmi.ru/politic/20171211/240970525.html
Оригинал публикации: How to Stand Up to the Kremlin
Опубликовано 05/12/2017

Отредактировано Konstantinys2 (Пн, 11 Дек 2017 11:58:15)

Bloomberg, США

Путина попросту не волнует гнев Запада

16.03.2018
Ник Уодамс (Nick Wadhams), Айан Роджерс (Iain Rogers)

Западные державы демонстрируют нарастающие раздражение и гнев в связи с поведением президента России Владимира Путина. США вводят новый пакет антироссийских санкций, а Запад в целом выступает с резкой критикой в адрес России в связи с ее хакерскими атаками, покушением с применением вещества нервнопаралитического действия в Англии и кровавой бойней, которую устроил поддерживаемый Москвой сирийский режим.

Однако ничто из этого не может сдержать — или даже просто смутить — Путина, против которого уже давно действуют международные санкции, введенные после его вторжения на Украину. Европа не демонстрирует почти никакого желания вводить новые санкции, а российский президент доказал, что критика со стороны Запада только помогает ему в его предвыборной кампании, потому что она позволяет ему позиционировать себя как сильного лидера, способного защитить свою страну.

В среду, 14 марта, премьер-министр Великобритании Тереза Мэй распорядилась выслать из страны 23 дипломатов после того, как власти пришли к выводу, что в покушении на бывшего офицера ГРУ и его дочь, совершенном на территории Великобритании, было применено вещество нервнопаралитического действия. В четверг, 15 марта, США ввели санкции в отношении россиян, которых специальный прокурор Роберт Мюллер (Robert Mueller) обвинил во вмешательстве в президентские выборы 2016 года.

«Ни о каких реальных новых санкциях объявлено не было, и вероятность того, что их удастся согласовать с Евросоюзом, очень незначительна, — сказал Владимира Фролов, внешнеполитический аналитик и бывший дипломат в Москве. — Пока я не вижу, чтобы эти заявления каким-то образом навредили или напугали Москву».

Отравляющее вещество военного назначения

Россия не хочет полностью исключать вероятность диалога с США, поэтому она будет «модулировать» свою реакцию на новые санкции, как сказал заместитель министра иностранных дел Сергей Рябков в пятницу, как передает официальное информационное агентство РИА Новости.

Россия действовала так быстро и так агрессивно, что западным правительствам приходилось прилагать немало усилий, чтобы не отставать. 4 марта бывший двойной агент Сергей Скрипаль и его дочь Юлия были обнаружены без сознания в небольшом английском городе Солсбери. В результате расследования было установлено, что Скрипаль и его дочь, которые сейчас находятся в критическом состоянии, подверглись воздействию вещества нервнопаралитического действия и что Россия, вероятно, несет за это ответственность.

Министр иностранных дел России Сергей Лавров отверг обвинения британцев, назвав их «абсолютной хамскими, бездоказательными и голословными», добавив, что это покушение могло быть подстроено, чтобы дискредитировать Москву.

Путин продолжает поддерживать президента Сирии Башара Асада, чьих военных обвиняют в применении химического оружия против мирных граждан в осажденной Гуте. В четверг, 15 марта, ФБР предупредило о том, что российские хакеры проводят масштабные атаки на энергетические компании, предприятия по очистке воды, авиатранспортные предприятия и другие объекты инфраструктуры.

Над всем этим нависла тень вывода американского разведывательного сообщества о том, что Россия вмешалась в президентские выборы 2016 года, чтобы навредить демократу Хиллари Клинтон и помочь Дональду Трампу.

«Путин бросил перчатку, — сказал Мэтью Рожански (Matthew Rojansk), директор Института Кеннана в Центре Вильсона в Вашингтоне. — Я считаю, что пока в нашей реакции чрезмерно преобладает стремление избежать риска. Сейчас необходим решительный сдерживающий сигнал».

Путин продолжает пользоваться возможностями для провокаций. В своем интервью NBC он рассуждал о том, что кто угодно может нести ответственность за вмешательство в президентские выборы 2016 года — «украинцы, татары, евреи». В результате его коллеги на Западе не могут понять, почему он так целеустремленно движется к конфронтации на стольких фронтах.

«Нам не доставляет никакого удовольствия необходимость постоянно критиковать Россию, — сказала Никки Хейли (Nikki Haley), посол США в ООН, во время дебатов в Совбезе ООН, посвященных покушению в Солсбери. — Но нам нужно, чтобы Россия прекратила давать нам столько поводов для этого».

Несмотря на рост геополитической напряженности, Россия решила выставить на торги свои евробонды в четверг, 15 марта. Рубль немного просел на фоне введения нового пакета американских санкций, но валюты некоторых развивающихся рынков подешевели еще больше на фоне укрепления доллара.

Соединенное Королевство, США и Франция ужесточили риторику в отношении России, подчеркнув в совместном заявлении, что покушение на Скрипаля «представляет собой первое нападение с применением вещества нервнопаралитического действия в Европе со времен Второй мировой войны».

Трамп присоединился к критике

Трамп, которого американские конгрессмены часто осуждают за его нежелание критиковать Путина, даже если это делают члены его собственной администрации, в четверг, 15 марта, все же присоединился к всеобщей критике.

«Очень печальная ситуация, — сказал он репортерам. — Несомненно все указывает на то, что за этим стоят русские. Это то, что никогда не должно происходить. И мы относимся к этому очень серьезно, как, я полагаю, и многие другие».

Ничто из этого не сможет остановить Путина, если только Запад не нанесет достаточно болезненный удар по Москве — к примеру, ограничив потоки российских денег, вкладываемых в лондонский рынок недвижимости, или введя жесткие санкции против крупных российских банков, подобные тем санкциям, которые были введены против Ирана в связи с его ядерной программой до подписания соглашения с мировыми державами.

Министры иностранных дел Евросоюза обсудят это покушение в понедельник, когда они встретятся в Брюсселе, и этот вопрос будет также поднят на саммите лидеров Евросоюза, который пройдет в конце следующей недели и в котором примут участие в том числе канцлер Германии Ангела Меркель и президент Франции Эммануэль Макрон.

Однако новые санкции не должны встречать сопротивления со стороны таких членов Евросоюза, как Италия и Венгрия, которые уже настаивают на смягчении действующих санкций, введенных против России в связи с аннексией Крыма и вторжением на восток Украины. Более того, администрация Трампа пока тоже не ввела все те санкции, которые Конгресс одобрил в прошлом году.

«Они выступают с жесткой риторикой в адрес России, но пока все это только слова, а не действия, — сказал Майкл Карпентер (Michael Carpenter), приглашенный старший научный сотрудник Атлантического совета и бывший помощник заместителя министра обороны при администрации Обамы. — Что исходит от этой администрации? Если говорить о санкциях, то полная чушь. Пока это меня не впечатлило».

Оригинал публикации: Putin Just Doesn't Care About Western Anger
Опубликовано 16/03/2018 15:56
https://inosmi.ru/politic/20180316/241733155.html