Иосиф Бродский ( выдержка из интервью )

Интервьюер: - Вы почитаемы. Вы обожаемы. Вас бы встречали там как триумфатора. А почему Вы не едете?

ИБ: - Ну вот по этой самой причине. Потому что…это самое…они, эти положительные чувства,…быть их объектом, да, это куда тяжелее, чем быть объектом, ну, скажем, ненависти, да. Потом это колоссальное…То есть… ну просто мне…я более или менее я знаю, что я такое…я не очень…так скажем, ну, грубо говоря, я без кокетства это говорю, хорошо, не очень хорошо к себе отношусь, да, не в состоянии, во всяком случае, особенно хорошо относиться и быть вот объектом позитивных сантиментов, да. Мне немножечко...ну я не знаю… вроде как ощущение такого лжеца, да, всю дорогу, это во-первых. И теперь вот с этим нимбом, да, вернуться туда, это было бы диковато. Кроме того, если ты приедешь туда, то окажешься положении, в общем, имущего точно, да, перед…ну вот…И… это во-первых или во-вторых или даже в –третьих, так скажем, туда приезжать, я не знаю…ну быть, скажем, туристом там или, я не знаю, приехать на время туда, где ты родился, да, где ты прожил 32 года жизни, так приехать, повертеться неделю, сказать: «Привет всем!», да, я не знаю, хвостом махнуть и так далее и так далее и потом, значит, совершить отвал…ну я не знаю…я…Ну если туда приезжать, то приехать...то туда приехать, чтобы там жить в некотором роде…но для этого уже тоже время прошло,да,и…Непонятно, что делать. Иногда страшно охота, иногда…

Я помню, что я вернулся из Стокгольма и, разумеется, уже я был сильно напуган тем, что всё это произведёт сильные перемены в моей жизни, в моих профессиональных навыках и занятиях и так далее и так далее. А это главная, как бы сказать…тенденция, видимо присущая моей милости – не зависеть от внешних обстоятельств или, по крайней мере, я внутренне настаиваю на этой тенденции. У меня были друзья там, двое, по крайней мере, в США, но, в общем, помимо этого, там никого не было, я никого не знал. Ощущение вакуума, ну, разумеется же, оно возникло, ну это даже был не вакуум, а я даже не знаю как определить. Тем не менее, тем не менее, я сказал себе: -Жозеф, ни в коем случае не веди себя так, как будто что-то значительное произошло. Веди себя как будто ничего не произошло, да. И некоторое время мне это удавалось, эта маска, которую я на себя надел –как будто ничего не произошло. Так прошло 2 года. И в один прекрасный день я помню я что-то там сочинял или переводил, я уже не помню, я потянулся в своём кабинете, где я сидел, за словарём и вдруг я узнал этот жест. Я понял, что этот жест я бы совершал где бы я ни был – в Америке, в России, то есть всё равно вот рука потянулась бы за этим, да, и в этот момент, в этот момент то ли маска приросла к лицу, то ли существование стало естественным, я уж не знаю как это определить.

Мне там всё было интересно. Реальность американской жизни, она действительно меня привлекала, то есть меня привлекал этот дух индивидуализма. В конце концов, это неудивительно в человеке, который прожил, там скажем, большую часть своей жизни, как тогда это было, в коммунальной квартире.

Мне бы хотелось туда приехать. Но с другой стороны невозможно себе представить себя в качестве туриста, а это, так или иначе, был бы туризм. Осталось жить довольно мало и снова водвориться в родном городе я не в состоянии. Приехать в качестве туриста, там, на неделю, на 2, на 3 дня, на 4, в город, в страну, где я прожил 32 года своей жизни… то есть я не могу это себе представить. Там никого и ничего не осталось. Там осталось некоторое количество друзей, да; те, кто мне были дороже всех, либо мертвы, либо за кем-нибудь замужем.

Бог даст - приеду, не даст - не приеду.

И: А Вы вспоминаете ссылку, суд?

ИБ: Суд я не вспоминаю, потому что что там вспоминать. А вот деревню, в которой я прожил там 2 года почти, я вспоминаю с колоссальной нежностью. Людей я вспоминаю особенно. Замечательные это были люди, то есть это уже совсем такая крайняя степень нищеты и заброшенности и отброшенности от всего. То есть как они там жили и так далее и так далее. 14 дворов там было. Хозяин у меня был замечательный и жена его тоже, старуха. Теперь их, наверное, и в живых, поди, нет Замечательные люди были просто.
И ещё я вспоминаю, что вот это меня до известной степени, как это ни дико звучит, да…вот как раз я советской власти в сильной степени благодарен за то, что…за то, что меня вот с этим…ну я там с экспедициями ездил, геология, то-сё, пятое-десятое, путешествовал по стране просто, знаете, ты подмётки рвёшь, по поверхности скользишь, да. А когда вот я прожил там 2 эти года… вот когда ты часов в шесть, на заре, да, выходишь там в поле, да,идёшь,да, солнышко встаёт… там это то ли тундра, то ли лесотундра…и ты понимаешь, что вот в этот самый час вот по всей вот земле, по крайней мере по европейской территории, то есть СССР, да, миллионы точно так же выходят из дома и идут,да. И вот если у меня есть какое-то понятие народа, то есть если оно у меня как-то возникло или какое-то отождествление себя с теми, среди кого я жил, вот это было оттуда.