Жорж Нива

X. Выход из Европы
Европа метафизики и картошки

//Ж.Нива Возвращение в Европу. Статьи о русской литературе.
М.:  Издательство "Высшая школа". 1999

Вопрос о том, что такое Европа, приобрел особенную остроту, когда в ряде европейских коммунистических государств произошли революции. Напомню: Милан Кундера в наделавшей шуму статье утверждал, что его Европа - Центральная, от Варшавы до Праги и Будапешта - только и есть настоящая. Запад предал европейскую идею, отказавшись от единства, то есть от высших ценностей, ради которых можно умереть, и потерял культуру, разучившись дорожить ею.

Эта проблема становилась все более актуальной по мере того, как разжимались советские тиски. Феноменальное культурное сопротивление в странах Восточной Европы оказалось залогом молниеносных политических преобразований, сокрушивших режимы, которые - здесь Кундера прав - мы привыкли считать установленными на веки вечные (по крайней мере те из нас, кто не придавал должного значения голосам диссидентов). "Архипелаг европейского сознания", поразительно яркое эссе философа Алексея Филоненко74, отложившего на время "птичий" язык умозрительных построений, как мне кажется, приглашает нас вернуться к тезисам Кундеры. В этой книге отразились широкие интересы автора-философа, воевавшего в Алжире, кантианца, занимающегося несколькими видами спорта и осознающего, как важно постоянно держать себя в форме, мыслителя энциклопедического склада, который задумывается и над тем, почему завезенный в Европу картофель распространился так широко, и над тем, что значит переход от редкой, элитарной музыки, немыслимой без оркестра и аристократического образа жизни, к своего рода "музыкальному коммунизму", где каждый может вызвать дух любого композитора, нажав нужную кнопку, и где "неомузыка" (например, концерт "Битлз") отменяет хрупкость человеческой жизни. Филоненко перебирает, что могло или, вероятно, сможет объединить европейский архипелаг. Латынь после Реформации утратила значение языка литургии и богослужебных книг, сельский труд (о нем Филоненко пишет очень эмоционально), соединявший европейцев чувством привязанности к земле, которую обрабатывали многие поколения крестьян, ныне механизирован, дни аграрной Европы сочтены. Сознание прогресса? Книга французского философа Леона Бруншвика "Прогресс западного сознания" появилась незадолго до Второй мировой войны и холокоста: они гвоздем сидят в каждом из нас, требуя безусловного исполнения долга памяти -но ведь это память о небытии...

На самом деле в книге Филоненко спорят два голоса. Один из них принадлежит кантианцу: он превозносит свободу суждения, возможность прийти к ограниченным, но точным выводам. Этот мыслитель видит зачатки расистского презрения к другим, противоположного кантианскому универсализму, в описании гренландцев у Бюффона: для знаменитого натуралиста они исходно "недочеловеки". В главе, посвященной четырем коням Апокалипсиса (войне, безумию, смерти и голоду) Филоненко показывает, как европеец борется с четырьмя составляющими человека: письменностью, запретом на инцест, войной и убийством. Человек должен отвечать на этот вызов. Европа - материк метафизики и картошки. При встрече с "не-Европой" она становится разрушительницей (так вели себя римляне в Северной Африке). Слова Ганнибала "Карфаген должен быть разрушен" следует понимать буквально... В глазах Филоненко, последователя Канта и Фихте, европеец - "человек вопрошающий", для него философия должна быть категорической, обладать силой умозаключения. Завершение не есть вывод. Понимание не есть довод. Слишком много появилось философских учений, которые отвергают идею уверенности, измеряют, а не размышляют, навязывают, а не убеждают.